– Господь велик! Аллах акбар!
Дориан пришпорил лошадь, чтобы выехать на такое место, откуда он мог бы командовать схваткой, но в его лошадь угодила крупная мушкетная пуля, и она упала, колотя ногами и путаясь в упряжи.
Дориан успел соскочить и легко встал на ноги. Вокруг него царил оглушительный шум, но и сквозь него он слышал один особенный голос:
– Наваливайся, парни! Руби их поганые задницы!
Это был голос англичанина, с горловым девонским акцентом, и он потряс Дориана куда сильнее, чем взрыв пороха.
– Англичане!
Он много долгих лет не слышал этого языка. И внезапно все эти годы куда-то отлетели. Здесь были его соотечественники. Дориана охватили противоречивые чувства. Он огляделся вокруг, ища способ остановить схватку, спасти жизнь и своих воинов, и своих земляков, которые налетели друг на друга.
Но все уже закрутилось, было слишком поздно что-то менять. Он оглянулся на Ясмини: она все еще пряталась за камнем. Но вдруг пронзительно закричала, показывая пальцем за его спину:
– Сзади, господин!
Дориан развернулся навстречу бросившемуся на него человеку.
Это был крупный широкоплечий мужчина с кривым носом и вьющейся черной бородой. Его лицо потемнело от солнца и ветра, но зеленые глаза затронули некую глубокую струну в памяти Дориана. Конечно, думать об этом сейчас не было времени, потому что мужчина стремительно приближался.
Дориан отбил первый удар, но тот оказался настолько мощным, что рука Дориана содрогнулась до самого плеча. Он быстро нанес ответный удар, но англичанин отразил его легко и стремительно, клинки зазвенели, сцепляясь…
В это мгновение Дориан осознал сразу три вещи: что англичанин лучше владел оружием, чем он мог вообразить, что если он попытается отвести клинок, то он покойник, а еще… еще он узнал меч, блокировавший его ятаган. В последний раз он видел его на поясе отца, когда тот стоял на шканцах старого «Серафима». Голубая сталь и золотая инкрустация сверкнули, ослепляя его. Ошибиться было невозможно.
Тут его противник впервые заговорил, и его голос звучал хрипло от усилий, с которыми он удерживал в захвате клинок Дориана.
– Ну, Абдулла, давай, позволь мне срезать еще кусочек с твоего лысого члена!
Говорил он на арабском, но Дориан узнал этот голос.
Ему хотелось закричать: «Том!», но потрясение оказалось столь велико, что голос сорвался, и ни звука не слетело с его губ. Мышцы его правой руки ослабели, и он опустил клинок.
Ни один человек в мире не мог позволить себе опустить клинок, когда напротив него стоял Том Кортни. Его меч со смертельной скоростью сверкнул, как молния, на фоне голубого солнечного неба. Но в последний момент Дориан уклонился, отведя руку брата голой ладонью, однако удар все равно его настиг, клинок угодил в грудь справа, высоко. Ятаган выпал из потерявших подвижность пальцев, и Дориан упал на колени.