– Ты похож на ориша.
– Которого?
– Ошосси.
– Охотник, – говорит Лукасинью. – Владыка Знания. – Его лицо от сосредоточенности напрягается, он продолжает: – Пытаюсь вспомнить… Они выстроились двумя рядами от трамвайной станции до главного шлюза. Ойя и Шанго. Ошум и Огун. Ошала и Нана. Потом Ошосси и Йеманжа. Последние – Омолу и Ибеджи. Тут Боа-Виста вспоминается легко. Ты поэтому меня сюда привела?
– Еще потому, что мне нравятся рыбы, – говорит Луна. Они идут дальше, улыбаясь и отвечая на приветствия на глобо.
– Я начинаю вспоминать и Дворец Вечного света, – говорит Лукасинью. Четвертое дерево. – Там царят свет и тьма, густые тени и свет – такой яркий, что он кажется… нереальным? Плотным. Огромные пустые пространства. Эхо. Очень-очень маленькие люди, но они такими кажутся из-за того, что вокруг сплошной камень. Повсюду трамваи. Помню, как смотрел из окна трамвая. Как называется тот, другой город? Старый?
– Царица Южная?
– Вот там. Я был в трамвае, с моей майн.
– С Амандой Сунь.
– Майн, – твердо повторяет Лукасинью. – Я был в трамвае, который ехал из Царицы, мы огибали внутреннюю часть большого кратера, и вокруг были тени и свет. Как разрез. – Он взмахивает рукой в воздухе. – Такой вот резкий. Свет, тень. Майн сказала: «Эти тени вечны». Помню, я испугался, но она обняла меня и сказала: «Взгляни!» И среди теней были огни, и майн сказала, что это наш город. Свет во тьме.
Шесть деревьев. В походке Лукасинью появляется легкость, голос звучит уверенно. Луне приходится перейти на бег рысью, чтобы не отстать от него.
– Я вспомнил! Это было в другой раз. Там есть комната, вся покрытая красивой тканью, с маленькими окнами, и свет проходит через них, выбеливая ткань. В комнате была старая дама. Она улыбалась, взяла меня за руки, и моя майн сказала: «Лука, это твоя прабабушка».
– Эта старая женщина – леди Сунь, – говорит Луна. – А когда это было? Я не помню, чтобы ты встречался с леди Сунь.
– Не знаю. Наверное, как раз перед тем, как я там жил. Седьмое дерево! Теперь можно покормить рыб?
– Лука, – говорит Луна. – Ты никогда не жил во Дворце Вечного света.
– Нет, это не годится, – говорит Лукас Корта.
– Я потрясла в нем Святую Ольгу, – возражает Алексия в вечернем платье, которое вскружило голову Воронцовым: оно такое свежее, что до сих пор пахнет испаряющейся печатной жидкостью.
– То, что потрясло Святую Ольгу, вызовет во Дворце каменные физиономии, – говорит Лукас. На нем костюм светло-серого цвета, слегка переливающийся, и при ближайшем рассмотрении видна микропечать на ткани, имитирующая парчу. Галстук – из бледно-желтого шелка, как и лента на шляпе. – У Суней есть стандарты.