– С тобой все в порядке?
– Нет. Но я и не был никогда в порядке. – Вагнер вызывает лифт. Дверь открывается, и темную пыльную обсерваторию заливает холодный синий свет. – Прости, Алексия.
– Это был волк.
– Да. Слишком много света. – Вагнер закрывает дверь лифта. – Я его люблю, знаешь ли. Робсона. Будто он мой собственный. Я для этого мальчишки сделал бы что угодно.
Алексия касается его руки. Кожа горячая. Чувствуется, как мышечная дрожь постепенно утихает.
– Ты так и поступил.
– Последняя из всех – смерть чувств.
Алексия кладет последний из пяти пластиковых футляров с иглами на стол перед Лукасом. Они в кабинете за глазом Ошалы. Красная, зеленая, синяя, желтая и белая иглы. Чернота. Последняя тьма.
Первая Смерть – смерть нутра. Жертва обмочится и обделается, пока слизистая желудка, кишечника и мочевого пузыря будет слезать клочьями и превращаться в жидкость.
Вторая Смерть – смерть крови. Кровь брызнет из глаз, ушей, носа и прочих отверстий человеческого тела.
Третья Смерть – смерть души. Разум окажется ввергнут в галлюцинаторный ад: бесконечно воспроизводящиеся демоны, огненные ямы, падения сквозь все более обширные вселенные.
Четвертая Смерть – смерть собственного «я». Тело отвергнет свои органы, сосуды и костяк посредством обширного отказа иммунной системы. Даже кожа покроется волдырями и будет слезать кровавыми лохмотьями.
Пятая Смерть, последняя – отключение чувств от зрелищ, звуков и запахов, производимых другими смертями по ходу дела. В этом нет милосердия: разум, слепой, глухой и беспомощный, окажется в ловушке. Единственным чувством, которое не исчезнет до конца, будет боль.
– Хорошая работа, – говорит Лукас Корта. Он не вздрагивает и не комментирует, пока Алексия выкладывает на стол токсины. Он неподвижен, холоден и безжалостен, как и его яды. Тот самый смертельный холод, который Алексия почувствовала, когда его муха-убийца коснулась ее шеи в люксе отеля «Копа Пэлас». Если бы у него возникли хоть какие-то сомнения, он убил бы ее: холодно, безжалостно, не поднимая руки. – Тонкая работа.
– Мать ядов отказалась от гонорара, – говорит Алексия. – Все дело в…
– …Брайсе, – говорит Лукас. – Почему ты боишься произнести это вслух?
Яд должен услышать имя своей жертвы. Иначе как он ее узнает?
– У меня проблема, – говорит Лукас. – Все эти прекрасные инструменты воздаяния – просто мусор, если я не сумею доставить их к цели.
Лукас Корта в тупике. На мгновение Алексия испытывает замешательство, а потом ей на ум приходит имя. Она понимает, что надо делать: видит замысел целиком, и тот прекрасен. А еще он холодный, безжалостный, эксплуататорский – и единственный, который может сработать.