— Это же надо, бля, твари, нет никакого покоя простому человеку. И тут какая-то долбаная птица на тебя ухает. Пошли бы вы все нах! — злобно про себя шипел Петрович.
Он шел чуть сгорбившись. Жизнь переломала его, перекрутила, перемолола и выбросила на обочину дороги. Куда он идет, он и сам не знал. Выбрал направление на закат солнца и плелся себе потихоньку. С каждым днем он все больше отдалялся от родного города Иркутска и священного озера Байкал. Мимо иногда проезжали редкие машины, поднимая за собой клубы густой рыжей пыли. Из их приоткрытых окон доносились мелодии русского шансона.
— Едут, е, козлы, хоть бы один гадюка, долбоеб остановился. Предложил бы уставшему человеку водички попить, перекусить маленько. Нет, прут себе, ублюдки, мимо. Баламошки гребаные, мордофили проклятые, — ворчал Петрович. — Пеньтюхи со своими загусками, ерпыли и захухри, — почему-то на старорусском начал ругаться измотанный вконец пожилой и отвратительный своей необузданной злобностью фуфлыга.
Вдруг слева в лесополосе он видит мерседес. На лужайке, окаймленной березками, происходит действо. Автомобиль плавно раскачивается, а из приоткрытого окна доносятся сладкие женские стоны:
— Милый, милый, еще, еще, ну, давай же, счастье мое. Я на седьмом небе от тебя. Ты мне даровал возможность познать высшее чувство любви. Ну, давай, еще давай, я без ума от счастья…
— Щас я вам устрою и седьмое небо, и высшее чувство, — злорадно бубня себе под нос, Петрович поддел топориком крышку бензобака.
Крышка со скрежетом открылась.
Влюбленные, охваченные ураганом плотских чувств, ничего не замечают. Петрович достает из котомки свои старые носки и, скручивая их как фитиль, просовывает один конец в освобожденную от крышки горловину бензобака. Звуки любовной симфонии, исходящие из салона машины, его все сильнее раздражают. Подождав немного, когда ткань носка пропитается бензиновым испарением, он, сверкая воспаленными бешенством глазами, подносит пламя зажигалки к фитилю. И, устремившись через дорогу, падает в кювет.
Наступает вершина любовного акта, вместе с небесным оргазмом и изнемогающими криками удовлетворения, несущимися ввысь, звучит хлопок взрыва. От автомобиля начинают разлетаться в разные стороны брызги огня.
— Ну, волочайка бессоромная, получай. И ты, недоносок, выродок, дуботолк, тоже, — улыбается черт веревочный.
Петрович ликует. Чтобы до конца насладиться зрелищем, он без оглядки бежит обратно через дорогу к загоревшейся машине.
Вдруг резкий пронзительный сигнал разрывает вечерние сумерки, визг тормозов… И свет погас в глазах и сознании Петровича…