Прошло немного времени, Фике и Василий сблизились и подружились. Им было хорошо вместе. Однажды Василий Петрович, не предупреждая Ольгу, приобрел билеты в нерпинарий, дельфинарий и цирк для похода вместе с Фике и ее принцем Алешей. Но это мероприятие не состоялось. Ольга, не обсуждая с Василием Петровичем, была занята своими делами. Ей было не до него. У всех свои привычки и своя жизнь.
Василий Петрович был зол сам на себя: «Зачем, дурак, влез в чужую семью? Ты им не очень-то и нужен».
На этом сказка стала затихать. Фике снова ушла в Российскую империю в свой XVIII век, а Василий Петрович остался в веке XX в своей набирающей опыт рыночных отношений России.
Может быть, сказка сможет возродиться, а может быть, время безвозвратно ушло. Всякое может быть. Но гостиница «У озера» живет и процветает. Сколько еще исторических или сказочных героев может выйти из хрустальных вод Байкала к ее посетителям и туристам, никто не знает.
Сижу в своей машине возле иркутского Центрального рынка. Жду встречи в обозначенное время. Смотрю по сторонам. Приехал заблаговременно, вот и коротаю время за созерцанием местных достопримечательностей. Мой взгляд поймал мужчина не очень опрятного вида. Он зацепился за него, за взгляд, и подтянулся ко мне.
— Слышь, мужик, давай поговорим, — обращается он ко мне.
— Ну давай, если не шутишь, — отвечаю ему я.
— Понимаешь, братан, я только что откинулся. Пять лет у хозяина отбатрачил. Вона справка об освобождении, — и он протягивает мне свеженькую бумажку с синей печатью.
— А на хрена ты мне её кажешь? Я же не мент. Я и так тебе верю, — отодвигаю документ я.
— Я работу потерял, жрать было нечего. Вот я здесь на рынке кусок мяса слямзил. А мне ласты завернули — и на нары. Туберкулёз там подхватил, — сказал он и зашёлся в сухом кашле.
— А тут чё делаешь? Опять за мясом пришёл?
— Не, я взял бухнуть и к шмаре своей подамся. Она обещала ждать меня, а сама с хмырём живёт. Я ей маклак отшибу, суке. Чтобы за базар отвечала.
Я набираю слово «маклак» на смартфоне. Интернет мне поясняет: это головка бедренной кости, мосол.
— Ты чё-то крутой сильно. Баб-то бить — это козлячье дело, по-моему, — упрекаю его я.
— А чё делать-то? Обидно мне, значит, — оправдывается мой собеседник. — К себе в Хомутово ехать, что ли? Там у меня от мамки осталось два гектара земли.
— Ну вот и поезжай. Картошку посадишь. Выкопаешь урожай. Самому пожрать будет чего. Самогонный аппарат купишь. Всю зиму помаленьку попивать можно. И баба у тебя, у буржуина, появится, — начал строить прогнозы я. — А иначе опять на нары, по стрёмной статье.