Наконец, в шестом часу Влад отпускает нас. Ставлю запаянную катушку зажигания на мотоцикл. Увы, искра на свече не появилась.
Вечером в лагерь приезжает Пауткина из «музыкальной шкатулки» с новыми книгами. Ужинаем с гостьей с блинами и сопутствующими напитками. Лёня снимает монтаж блоков в темноте со вспышкой. Я читаю Чехова.
Увидев, что кран работает на предельном вылете стрелы, Адонин садится в погрузчик и, рискуя повредить японскую технику, ставит ковш на опору крана, для его «устойчивости». Монтаж идёт до 11 вечера.
В четверг под руководством Ярковича идём конопатить межблочные швы снаружи трубы. А внутри заделываем эти же швы и выбоины в бетоне раствором. Только я хотел заняться мотоциклом, как Аничкин позвал меня штукатурить швы.
Во время обеда приехали ребята из Ленды. За столом Гвоздев вдруг вспомнил:
— Мне сегодня сон приснился, что нашего Гену повесили на трубе, а потом басмачи потребовали его голову.
Я улыбнулся со всеми.
— А ты там Махмудом был или Саидом? «Саид, в Педженте нет Джавдета, пошли с нами»… — припомнил я кадры из известного фильма, но ответа не услышал.
…Начали играть с Гошкой в «пинг», но Влад послал меня «командовать» бульдозером Фёдора. Доехали в кабине японской махины до следующей малой трубы. Он утюжил марь, а я ходил вдоль реки, купался, читал. Приехал Люпак, замерил нивелиром глубину котлована.
В 5 часов бульдозерист сказал, что дома у него больная дочь, и он задерживаться не будет, хотя работы осталось на 30—40 минут. Я пытался упросить его доделать выемку сегодня.
— Нам завтра нужно опалубку ставить, — сказал я.
— Утречком сделаю, — ответил он с подозрительной готовностью, а по дороге в лагерь причитал: — Ну, и голова болит. Как бы не заболеть!..
Придя в лагерь, он просидел у нас в бытовке целый час…
Влад расспросил меня о проделанной работе. Я рассказал всё, как есть…
— Я досмотрел сон… — сказал за ужином Гвоздь.
— И голову мою сняли? — перебил я. — А она не плюнула в твою рожу?
— Нет, — коротко ответил он.
— А то смотри, как бы она это не сделала наяву, — добавил я себе под нос…
Последнее расслышал только Гошка, так как рядом что-то громыхнуло.
Во время игры в теннис Аничкин объяснял мне мои ошибки.
— Во-первых, ты поддаёшься на провокации Гвоздя, а нужно быть более гибким, — говорил он, механически отбивая шарик. — Во-вторых, ты занимался мотоциклом, когда все работали…
— Мотоцикл, — это не только моя вещь, — парировал я его удары. — Он нужен и другим, в том числе, Лёне для оперативного решения наших проблем.
Вторая смена монтировала на большой трубе стеновые блоки до полуночи.