Но Леся не думала о нем, она боролась — хрипела, скалилась, с каждым движением все глубже увязая. Ее руки бесцельно шарили в воздухе, не было надежды отыскать ни единую веточку, не было ни малейшего шанса спастись.
И когда Лесины пальцы нащупали в пустоте чью-то твердую ладонь, и когда кто-то схватил ее и потащил вверх, больно стискивая, она не позволила себе поверить в спасение. И даже оказавшись на твердой тропе, припав к ней всем телом, целуя землю, которая не желала поглотить ее, какая-то часть Леси продолжала тонуть, уходя на самое дно.
— Куда тебя понесло, дура? — рычал над ней зверь. — Там болото всюду!
— Я не знала, — пролепетала Леся, пытаясь отдышаться. — Я не знала, что там болото… Я у поляны была… — Слезы пришли сами собой, спасение причиняло такую острую боль, которую и смерть не способна дать.
— Какой поляны? — Зверь высился над ней, яростно сопя.
— Лобной… — Слово само пришло на ум, Леся пробормотала его между двумя всхлипами.
— Твою мать! — Зверь встряхнул ее за плечо, грубо, зло. — Ты чего там делала? На поляне этой? Откуда знаешь про нее?
— Глаша… — Горло стискивали рыдания. — Глаша привела…
— Так ты что? — Зверь склонился над ней, повернул к себе, заставил поднять лицо. — В доме была?
Луна пробивалась через кроны деревьев, дробя весь мир на кусочки света в кромешной мгле. И морду зверя она разделила также. Вот из тьмы выглянул серый в зелень глаз с темными ресницами и изогнутой косматой бровью над ним. Вот спутанная борода пошла от щеки вниз. Вот крыло широкого носа. Вот острый, выдающийся вперед белый клык заблестел над губой. Даже в лесной тьме нельзя перепутать морду зверя и человеческое лицо. Теперь Олеся видела, что перед ней склонился тот самый мужчина, которого они оставили в комнате лежать на столе, пускать черную жижу из приоткрытого рта. А теперь он смотрел на нее, присев на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Но даже так он продолжал оставаться зверем, сколько бы луна ни пыталась доказать Лесе обратное.
— Ты зверь… — проговорила она, не в силах совладать с удивлением.
— А ты — куница глупая. — Зверь втянул влажный воздух леса широкими ноздрями. — Болото проснулось! Чего удумала к нему идти? Дура-девка! — Покачал косматой головой, капли дождя посыпались с волос, вторя воде, льющейся с неба.
Леся прислушалась к шепоту леса, но тот молчал. Никто больше не аукал ей из чащи. Никто не пропевал ее имя на тысячу голосов. Только зверь рычал, нависая над ней, да холод от сырой земли пробирал до костей грязное полуголое тело. Леся дотронулась до скользкой рубахи и сморщилась от отвращения.