На пожелтевшие листы упало несколько соленых капель. Потом еще несколько. Молодой человек протянул старухе бумажный платок.
— Спасибо. Ох, если бы Вы знали, сколько я за всю жизнь пролила горьких слез…
— А дальше-то что было? — спросил Павел Максимович, вновь рассыпая крошки от лепешек.
Старуха уставилась на дно чашки, словно пыталась разглядеть в кофейной гуще свою судьбу. Потом отставила чашку. Небрежно пробежалась дальше по страницам. Несколько из них от ветхости упали на пол.
«Запись №25. Я бы назвала этот период жизни брачной катастрофой. Я не знала, как сказать мужу о моей новой любви. Так, видимо, сама судьба решила вмешаться. Максим заболел. Мне позвонили из больницы и сказали, что муж находится при смерти. Мол, приезжайте скорее. Пишут, что его будут перевозить в медицинский институт. И тут я словно бы разделилась надвое. Одна половина кричит, чтобы я немедленно все бросала и летела к мужу. Другая часть сидит и как-то со спокойствием на все это взирает.
Мне стало немного страшно от того, что мой разум склоняется ко второй сущности. Мол, сиди тут. Чего тебе нужно? Там серость, сырость, холод, проблемы, больной муж, а тут солнце и любимый человек рядом.
Запись №26. Я собрала вещи. Вылетаю. Начальник все понимает. Примет любое мое решение. А я хочу остаться здесьс ним…
Запись №27. Вылет задерживают на неопределенный срок. Сижу и плачу. Звонила в Москву. Говорят, готовят к пересадке сердца. Я не верю. Почему пересадка сердца?! Зачем пересадка сердца?! Он же был совершенно здоров, когда я улетала…»
— Понимаете, вылет тогда задержали, а когда прилетела, то к нему уже не пускали, — попыталась оправдаться Катя то ли перед собой, то ли перед молодым человеком.
Она резко смахнула рукой стакан со столешницы и тот, ударившись об пол, разлетелся на множество осколков.
— Вам, Екатерина Валерьевна, нужно прилечь на диван. Давайте я отведу вас в комнату для гостей.
Она согласилась, попыталась встать, но на ее плечи будто давили стоящие за спиной невидимые люди. При поддержке молодого человека, старуха пошла, задевая пустые столики.
— Посидите тут, Екатерина Валерьевна. Я сейчас схожу за вещами и вернусь.
Старуха тяжело задышала. Глаза ее, то закрывались, то открывались.
— Сидела бы сейчас спокойно на ступенях с дедом, горя бы не знала. Кого я собралась найти? Уже и черепков его не найдешь в земле.
Она вновь открыла дневник и стала, листая страницы, искать нужное место.
«Запись №32. Катя, я подаю на развод, как только выпишусь. Так будет лучше для нас обоих. Но я не сжигаю все мосты. Пусть моя нерешительность в этот раз сыграет положительную роль. У тебя будет больше месяца, чтобы подумать обо всем, осмыслить, решить. Месяц — это очень хороший срок, чтобы понять, хочешь ты быть со мной или нет. Я люблю тебя и всегда готов к диалогу».