Вернулся молодой человек.
— Понимаете, я тогда была взбешена. Как так? Разводиться? Я не сплю ночи напролет. Довожу себя до психоза, а он — подает на развод! Хотела даже позвонить немедленно. А потом так разозлилась, что просто согласилась. Не думала, что это все будет настолько серьезно. Думала, ну хорошо, месяц. Значит, действительно есть время подумать, взвесить, проверить наши с ним отношения. Была уверенна, что он извинится. Как так? Взять и подать на развод в такое непростое для нас время? Мне это показалось слабоволием с его стороны.
Молодой человек подложил ей под голову подушку, украшенную вышитыми птицами.
— Сейчас уже многое исчезло из памяти, но, кажется, я как-то заработалась, окунулась в новые проекты со своим начальником. Решила, что нужно взять паузу. Просто общались, решали рабочие моменты, строили планы. А в тот день с утра все пошло как-то не так. Обычные женские неурядицы на пустом месте. Завтрак. Совещание. Обед. Выезд на объект. Ужин. Совещание до ночи и небольшой фуршет. Разряженная батарея на телефоне. Дома свалилась на кровать без сил, поставила телефон на зарядку, и только закрыла глаза, как приходит напоминание. Точнее, сразу десять или двадцать уведомлений: «Решить насчет развода с мужем. Позвонить и все обсудить».
Я была так занята, что даже не смотрела в телефон. Когда читала напоминания, то официально мы уже были разведены. Точка. Осталось только поехать и забрать свидетельство. Помню, подошла к бару, и влила в себя четверть содержимого из первой попавшейся бутылки. Я тогда абсолютно не знала, что мне делать. Тысячи мыслей, как пчелиный рой, и от каждой мысли как от жала, больно.
Позвонить сейчас? Не звонить? Извиниться? Или махнуть рукой? Я не знала, что и как мне делать дальше. Матери звонить не стала. Боялась. До утра ждала от него звонка. Не могла поверить, что пунктуальный Максим не позвонит сам. Обычно он мой телефон разрывал звонками.
— Получается, семью разрушила гордость? Ни один из вас не решился пойти на примирение первым?
Старуха глубоко вздохнула и, словно продолжая оправдываться, продолжила:
— На следующий день позвонила начальнику и попросила побыть со мной. Я бы попросту не выдержала еще одной ночи в одиночестве. Потом у нас с ним все закрутилось еще сильнее. Мне стало как-то легко. Раз Максим решил развестись, то пусть так и будет. Окунулась с головой в новые отношения, в работу, и не могла подумать, что эта крохотная частица меня продолжит, словно хронический колит в кишечнике, жить своей жизнью. Я старела, а она — нет. Ждала, чтобы заявить о своих правах, чтобы теперь вынести мне обвинение. А какой смысл теперь искать? Непонятно, что искать, где, кого? Ничего больше не осталось от прежней жизни. Я же не археолог, в самом деле.