— Буду иметь в виду, — приняла к сведению девушка, добавив к обворожительному голосу еще и ослепительную производственную улыбку.
Зазвонил ее телефон. Она посмотрела, кто звонит, и сказала врачу:
— Я тогда побежала, Антон Григорьевич, много работы сегодня. Держите меня в курсе, если что.
— Всенепременно.
— Что будем теперь делать? Нужно искать врача на замену, иначе зашьемся.
Профессор молча выпил два стакана минеральной воды и лишь после этого вскрыл свои мысли, словно комбинацию карт в покере:
— Во-первых, директор на планерке сообщил о грядущих сокращениях. Если мы никого не возьмем, то, возможно, нас на время оставят в покое. Во-вторых, Василий, отставить пораженческое настроение!
Он провел рукой по пояснице, как-то неестественно вытянулся и, сморщившись от боли, добавил:
— Виктория, временно возьмете пациентов Елены Николаевны. Хирурги будут оказывать посильную помощь. Что сможем — доплатим. Понимаю, будет тяжело. У Вас еще мало опыта для работы в отделении пересадки сердца, но именно такие ситуации делают из интернов настоящих врачей.
Интерн подобралась на стуле.
— Сейчас нужно продолжать работу, — добавил Агаров. — Это самое главное. Держите под контролем Еременко.
Начальник глубоко вздохнул.
— А что, если она все-таки умрет? — спросил один из хирургов, протирая шею мокрым платком.
На него посмотрели, словно он озвучил мысль, которую никто озвучить не решался.
— Умрет? — задумчиво переспросил Агаров. — Если это случится, то нужно будет продавать ее квартиру. Родственников у нее нет.
— А как мы сможем это сделать?
— Что сделать? — не понял Агаров.
— Продать.
— Квартиру Елена Николаевна записала на отделение. Грубо говоря, на медицину.
В этот момент заскрипела входная дверь, будто бы ее приоткрыл легкий ветер из окна, и поначалу даже никто не обратил внимания, что в проходе стоит «миф».
Живой «миф» института — академик Щелоков: невысокого роста, худой как палка, с белой, как сахарная пудра, длинной бородой, в белом, всюду штопаном заплатками, не по размеру большом халате.
Он был чем-то похож на настенные старинные часы викторианской эпохи с двумя подвешенными гирями. Этими гирями были его непропорциональные его телу руки. Руки, спасшие тысячи жизней на операционном столе.
— Добрый день, коллеги, — произнес низким грудным голосом старец медицины. — Можно к вам?
И не дождавшись ответа, вошел.
— Угостите маленькой чашечкой кофе, — разглядывая засиженную мухами корзиночку с печеньем, просипел старик. — Будьте так добры.
Виктория медленно встала и подошла к кофейнику. Налила в белую чашку Елены Николаевны черной смолистой жидкости и аккуратно, боясь приблизиться, поставила рядом с ожившей картинкой из учебника.