— Приду, — угрюмо ответил Семен, вытаскивая из кармана пиджака коробок спичек.
Потряс его над ухом.
— Вам, наверное, нужно идти? — спросила Виктория.
— Ничего, — промычал Семен, закуривая. — Подождут. Валет вечно воду мутит, трутень.
Он сплюнул на землю крошки табака и посмотрел на тлеющий огонек.
— У вас тут и, правда, настоящая усадьба.
— Не Париж конечно, но жить можно.
— А что за помещица?
— Да Катька наша. Народ так прозвал. Деньгами могучими ворочает в городе. А тут ее родня жила: дед, бабка, мать. В общем, где не споткнись, везде ее корни.
— Вика, слушай, может пора хоронить? Звонили из ожогового центра, сказали, что застряли в пробке и не приедут. Из травматологии тоже не смогут. ЧП произошло на стройке какой-то большой. У всех причины для отказа одна лучше другой. Будто всю ночь придумывали.
Вика снова нервно одернула край белой сорочки и посмотрела на часы.
— Хорошо, закапываем, а то уже жарко становится.
— Вот, другое дело, — пробубнил Семен, плюнул в ладони и взял в руки лопату. — Эй, мужики, несите покойничка.
Водитель и трое санитаров вышли из тени кедра, взялись за веревки и аккуратно подтащили гроб к яме.
— Так, мужики, только не спешим. Плавно опускаем сначала верхний край, потом нижний. Аккуратно.
У Виктории зазвонил телефон.
— Да, профессор. Только начали хоронить. Нет. Хорошо, я позвоню по дороге обратно. Что? Постараюсь ее найти. Говорят, что она здесь где-то. Хорошо.
— Вытаскивай ремни. Так, товарищи врачи, речи пора говорить.
Виктория смутилась, но все-таки собралась с мыслями и начала:
— Елена Николаевна, мы все благодарны Вам за то, что Вы были для нас примером и ориентиром. Спасибо. Надеюсь, Вы услышите мои слова, где бы Вы сейчас не находились.
— И мне хотелось бы знать, где они все сейчас. Я по молодости один раз спать не мог. Крутился всю ночь. Потом в поту открыл глаза и побежал с фонарем на кладбище.
Раскопал первую попавшуюся могилу и кроме черепа и пары костей ничего не нашел. Разговариваешь вот так с человеком, выпиваешь, куришь, новости обсуждаешь, а через год смотришь — а от него «бедный Йорик» остался. Бестолково как-то все. Зачем человек живет, трудится, дом строит, если все равно помрет, рано или поздно? И дети его помрут, и внуки, и правнуки. Вон их сколько лежит. Полное кладбище. Был у нас тут раньше поп, так он все говорил, что истина в спасении души. Я как-то было попробовал жить по евангелию, да бросил. Трудно. Лень. Нам бы что полегче — записочку там оставить, или в прорубь зимой окунуться.
— Надеюсь, Вы нашу Елену Николаевну не будете ночью выкапывать? — недоверчиво посмотрела Виктория на Семена.