Но и эта радость сделала последний вздох с появлением на пороге нежданного гостя.
Кухарка с опаской постучала в дубовую дверь кабинета.
— Да.
— Лев Николаевич, к Вам пришли.
— Кто? — буркнул хозяин.
Кухарка слегка приоткрыла дверь, и из нее тут же повеяло жгучим табачным дымом.
— Не знаю. Говорит, ему нужно с Вами о чем-то важном поговорить.
— Скажи, что денег я не дам.
— Он говорит, что это по личному вопросу.
Лев Николаевич вложил закладку на второй части V главы «Братьев Карамазовых» и жадно затянулся курительной трубкой. Потом взял в руки чашку с густым чаем кирпичного цвета, поболтал его и поставил обратно на стол.
— Ладно, пусть войдет. Принеси свежего чаю и бутербродов с икрой.
Через несколько минут в дверь постучали.
— Войдите.
Лев Николаевич в полутьме сначала не разглядел, кто стоял перед ним, но когда взял свечу и поднес ее к лицу незнакомца, то отшатнулся. Это был тот самый нищий в поношенном военном кителе с одной рукой.
— Разрешите представиться! Капитан в отставке Рублев.
Лев Николаевич сглотнул слюну и, шаря рукой, наконец, нащупал край стола. Сел на стул и тяжело задышал. За последнее время он сильно обрюзг и растолстел, движения его стали медлительными и неуклюжими. Вдобавок, от нервного перенапряжения у него развился фурункулез.
— Что Вам от меня нужно? — спросил Лев Николаевич и стал делать вид, что хаотично пишет в блокноте. — Денег нет. Я уже всем об этом сказал.
Он не глядя порылся рукой в вазочке и принялся грызть ставшее камнем овсяное печенье.
— В деньгах я не нуждаюсь, — отчеканил офицер в отставке.
— Тогда зачем Вы пришли…? — пробубнил хозяин дома, сыпля крошками на большой дубовый стол.
Капитан Рублев посмотрел на фотографию Софьи Андреевны, висящую в золотой рамке на стене рядом с изящным портретом покойного архиерея Николая (отца Льва). Глаза капитана заблестели. Потом он пробежался взглядом по книжной полке и прочитал названия нескольких корешков: «Марк Лициний Красс», «Императрица Китая Цыси», «Генриетта Хоуленд Грин», «Джон Пол Гетти». В кабинете так же висела большая репродукция картины Василия Перова — «Сельский крестный ход на Пасхе. 1861 год».
— Я пришел просить прощения у Вас. Чувствую, что помру на днях. Душе не за что больше держаться. Я был у отца Михаила. Он меня исповедовал. Теперь вот пришел к Вам.
— За что, позвольте спросить? — приободрился хозяин дома, услышав имя священника. — Мне кажется, мы с Вами чаи не гоняли.
— Сейчас, — сказал однорукий ветеран, доставая из-за пазухи кулек.
Он развернул его и положил на стол, к ногам маленького нефритового Наполеона. Лев Николаевич увидел помятое письмо и золотое кольцо, которое он когда-то купил жене.