Наконец отпевание закончилось, и процессия с гробом направилась в сторону автобуса. Алена, проплакав всю службу, вышла самой последней. Ей показалось, что шла она не из храма, а будто из самого Рая. Старушка поворчала, и двери за ней закрылись.
— Девушка, поможете мне донести венки?
Алена, прикрывая глаза рукой от солнечных лучей, посмотрела на женщину.
— Но я…
Она и сама не заметила, как оказалась нагруженной венками.
Стекла автобуса были зашторены черным бархатом. Рядом стояло человек двадцать, мелкими группами по двое и по трое, держа в руках кто гвоздики, кто — красные розы, а кто —хризантемы.
— Меня зовут Ольга Геннадьевна, — представилась женщина, сгружая венки. — Работаю медсестрой в институте. Батюшка был для всех нас как родной отец.
Алена пробурчала в ответ что-то невразумительное.
— Доченька, я просто разрываюсь. Поможешь еще, ради Христа?
Радость вдруг улетучилась, и на ее место вернулось раздражение.
— А что нужно делать? — спросила Алена, все-таки пересилив себя.
— За воротами на Садовом кольце будет ждать машина с врачом Викторией Сергеевной. Съездите на кладбище. Поможете там, чем сможете, а я буду позже. Мне еще нужно продукты купить к поминкам.
Алена вновь почувствовала, что сейчас готова обругать женщину самыми последними словами. Она стала бороться с собой. Ее затрясло.
— Что с тобой, доченька? Тебе плохо?
— Просто голова от жары болит. Сейчас немного посижу в тени и пройдет.
Алена села, достала из сумки бутылку воды и немного отпила. Вода отдавала тухлятиной. Женщина протянула Алене белый платок.
— Смочи водой и надень на голову. Поможет.
Алена последовала совету и повязала мокрый платок таким образом, чтобы он прикрывал и розовую челку, и татуировку на шее.
— Хорошо, я помогу, — выдавила Алена, продолжая бороться с собой.
Через десять минут она вышла через ворота на Садовое кольцо. Увидела машину, подошла, и в открытое окошко объяснила ситуацию.
— Мне Ольга Геннадьевна уже позвонила. Спасибо, что согласились помочь.
Из ворот выполз автобус с гробом. Машина, в которой сидели врач с Аленой, включив сигнал поворота, стала набирать ход вслед за «пазом». Расстояние от «склифа» до Николоямской улицы проскочили быстро, а вот дальше толкались не меньше часа. Москва не верит слезам, как живых, так и мертвых.
— Вы давно знаете отца Михаила? — поинтересовалась Вика, когда они, наконец, выехали на дорогу, всего несколько веков назад еще называвшеюся Владимиркой.
— Что? — вынырнув из дум, спросила Алена и посмотрела на ветровое стекло, заляпанное разбитыми насекомыми.
— Я спрашиваю, Вы давно знаете отца Михаила?