Дежурный администратор аэропортовской гостиницы, разбуженная среди ночи, недовольно ворча, расселила нас по номерам. А через несколько часов, мы все уже собрались возле Колиного вертолета в ожидании вылета на плато.
Время шло, но Коли нигде не было видно, вертолет стоял с зачехленными стеклами кабины, не было никаких признаков, чтобы его готовили к полету. «Странно, — подумал я, — на Колю это не похоже, если сказал, что в восемь утра, то непременно в восемь и будет, как обещал, несмотря на то, что легли мы спать не то, чтобы поздно, но рано, рано утром». И тут я увидел его, он подбежал к нам, крича на ходу:
— Какого черта вы здесь стоите?! Технари уже движки прогрели, я вас жду, жду, а вы тут, у Ми-26-го собрались!
— Ты же сказал: «В восемь, возле моего вертолета», вот мы и ждем! — ответил я.
— Ах, черт! — Коля хлопнул себя по лбу. —Забыл вам сказать, что на «восьмерке» полетим, не гонять же такую махину впустую, без груза, пошли на шестую стоянку!
Ми-8 давно ждал нас на шестой стоянке, уже заправленный, подготовленный к полету.
Погода благоприятствовала, и вскоре разрешение на вылет было получено. Дрогнул винт, набирая обороты, лопасти с сабельным свистом рассекали воздух, сливаясь в сплошной, прозрачный диск. Коля вывел вертолет на исполнительный старт, и Ми-8 без разбега, с места, слегка опустив нос, оторвался от земли и, набирая высоту и скорость, взял курс в сторону гор, снежными вершинами сияющих в лучах восходящего солнца.
Была прекрасная погода, полный штиль, ни одного облачка на горизонте, и великолепная картина, написанная самым великим художником мира, предстала перед нами. Природа, устав от осеннего ненастья, отдыхала, вымытая дождями, и высушенная солнцем, которое уже не обжигает землю зноем, но еще ласкает ее своим теплом. Внизу под вертолетом лежали отроги гор, выкрашенные палитрой осенних цветов увядающей листвы, выше расстилалась вечная зелень сосен, которая сменялась голыми скалами, покрытыми снегом и льдом.
Вот показалась вершина, у подножья которой располагалась та самая площадка, что и была конечной целью нашего полета. Вертолет развернулся для захода на посадку, и вершина ушла вправо, скрывшись от моего взора, теперь она была прямо по курсу, я же, сидя в кресле по левому борту, не мог видеть ни вершины, ни площадки, на которую приземлялся наш вертолет. Вертолет уменьшил вертикальную и горизонтальную скорость, и я понял, что площадка, вот-вот должна показаться внизу. Промелькнул, ощетинившийся скалами обрыв, и площадка оказалась под нами. Вертолет завис, и плавно опустился на снег. Коля выключил двигатели, стих сабельный свист винтов, они обмякли, и обвисли, как руки великанов, уставшие после тяжелой работы.