— Зайди пониже, — сказал Николай Иванович, — пониже, метрах на пятидесяти, и поближе к площадке, так чтоб совместить третий и четвертый разворот. Вперед не смотри, там все равно ничего не увидишь, смотри вдоль крыла, держи машину по положению крыла относительно земли.
Николай Иванович учил меня таким полетам. Он умел пилотировать самолет, не глядя ни вперед, ни на приборы, а только на крыло. По положению крыла он определял и крены, и углы тангажа15, и скорость — самолет шел как по ниточке. Это был особый шик в пилотировании Ан-2, и владели им не многие из пилотов. Мне, конечно, было еще далеко до такого мастерства, но кое-чему я уже научился.
Теперь, глядя вдоль крыла, я не терял площадку из виду и, выполняя разворот перед посадочной прямой, уже прочно зацепился глазами за ориентиры. И все же вышел не точно, площадка была левее, высота на пределе. Я довернул влево и со скольжением вышел на посадочный курс.
Все, мы сели! Я развернул самолет и, вырулив к месту старта, выключил двигатель. Руки и ноги дрожали, по спине ручьями струился пот, я потянулся в карман за сигаретой. Мы свое дело сделали, мы нашли альпинистов, мы сели, дальше — это уже работа спасателей, а мы покурим пока. Но не успел я вытащить сигарету, как Саша обратился к нам:
— Ребята, не поможете? Нас всего трое, а нам на три группы разделиться надо, иначе не успеем всех собрать.
Как не хотелось выходить из кабины и окунаться в круговерть из летящего снега и пронизывающего ветра, как не хотелось расставаться с теплом! Но мы все: и пилоты, и спасатели делали одну работу, которую нужно было выполнить до конца. Если нам не удастся собрать группу до темноты, то все, что сделали мы сейчас, будет напрасным. Меньше чем за секунду пронеслись эти мысли в голове, неуловимое мгновение потребовалось для того, чтобы расставшись с теплом, подняться и выйти из самолета, работа продолжалась, нужно было идти.
Мы с Сашей отправились за тем, который шел к вершине. Мы шли, заслоняясь от ветра рукой, стараясь не потерять направление, тяжело ступая по снегу, шаг за шагом мы продвигались вперед. Только бы он не успел добраться до ледника, только бы не успел! Вскоре мы его увидели, мы кричали ему, но он не слышал, упрямо двигался вперед. Когда мы, наконец, догнали альпиниста, и Саша взял его за плечо, он обернулся, и тогда я увидел его глаза. Они горели безумным огнем, они смотрели на нас, но не видели. Он был в отрешенном состоянии, поглощенный лишь одной целью — дойти до вершины.
— Вперед, — прохрипел он, — вперед! — Повернулся и снова пошел.