Николай Иванович, который до сих пор молчал, слушая перебранку двух альпинистов, сказал спокойно, но категорично:
— Никто никуда спускаться не будет. Я руководитель экспедиции. И я принимаю решение, что значит дисциплина в горах, вы, надеюсь, понимаете. А насчет навыков альпинизма, вы ошибаетесь, я не только летал, а и по горам ходил в свое время, имею первый разряд по горному туризму, и как булинь связать знаю, и как дюльфером18 спускаться. Саша прав, группа к спуску не готова.
Помню, случай был в шестидесятых годах. Зимой группа туристов из Молдавии поднималась на Говерлу. Сложности там никакой, на тракторе можно на вершину заехать. Но началась пурга, им бы организовать стоянку, переждать непогоду, но руководитель принял решение идти. Группа растянулась, люди выбились из сил, и замерзли поодиночке. Руководитель, поняв всю трагичность ситуации, бросился в пропасть. Так и погибли все пятнадцать человек. Причина — самонадеянность руководителя и отсутствие дисциплины в группе. Вот так-то.
А с голоду не помрем. В блокадном Ленинграде люди девятьсот дней и ночей жили, а тут всего неделю продержаться на блокадном пайке. Да и не замерзнем, система отопления у Ан-2 хорошая, запустим мотор на малых оборотах и погреемся, естественно экономя бензин, чтоб на обратный путь хватило. Я ведь не просто летчик, а полярный летчик, приходилось зимовать на льдине в гораздо худших условиях.
Николай Иванович знал, что самое страшное в зимовке — это не голод и холод, да и продукты питания были в самолете, так что нормы блокадного Ленинграда нам не грозили, самое страшное — это вынужденное безделье. От безделья люди звереют и сходят с ума. Но Николай Иванович нашел работу всем: дежурство на радиостанции, ведение дневника погоды, расчистка площадки подручными средствами и подготовка ее для приема вертолета, оборудование посадочных знаков из материала палатки, дежурство по кухне и прочее. Несмотря на мои опасения, на отсутствие работы никто не жаловался. В центре площадки выложили посадочное «Т», сшили из остатков палатки конус для определения с воздуха силы и направления ветра, называемый в авиации «колдуном».
По вечерам, перед сном прогревали салон, запустив двигатель на малых оборотах. Хотя и пустой дюралевый фюзеляж быстро остывал, из спальных мешков и самолетных чехлов соорудили «постель», которая все-таки сохраняла тепло до утра.
Проходили дни за днями, а вертолета все не было. Вечерами, перед сном, прогревали фюзеляж все меньше и меньше, экономя бензин, и однажды Николай Иванович сказал: