Через два дня погода улучшилась, в разрывах облаков показалось голубое небо, циклон, висящий над горами, смещался к югу и распадался, унося за собой рваные клочья облаков. Вертолет вернулся в Южногорск, и готов был вылететь нам на помощь, но потом оказалось, что это был Ми-8, а он не может поднять на внешней подвеске шестнадцатитонный бульдозер, а тяжелый транспортный вертолет Ми-26, был занят на строительстве газопровода.
— Ну, вот, — сказал я, — всегда у нас что-то не так, и погода установилась, и вертолет вернулся, да не тот. Теперь остается или ждать, пока освободится Ми-26, или пока снег сам растает.
— Не ворчи, — сказал Николай Иванович, — не оставят нас здесь до весны зимовать, что-то придумают.
Николай Иванович оказался прав, в тот же день Ми-26, не заходя в аэропорт, взял бульдозер на внешнюю подвеску, и прямо со строительной площадки направился к нам. Командир вертолета связался с нами на подходе, и сообщил, что прибудет через двадцать минут.
Я взглянул на небо — у самой вершины горы появилось легкое белое облачко, оно росло, превращаясь в тяжелую серую массу, которая ползла в нашу сторону. «Только бы он успел сесть, — подумал я, — опять портится погода».
Мы с нетерпением вглядывались в небо, стараясь разглядеть силуэт машины или хотя бы точку на фоне горы, и вдруг Саша крикнул: «Летит! Летит!» Где-то вдалеке слышался тихий звук винта, потом он стих, видимо гора затенила звук, потом появился с новой силой.
Но вертолета мы не увидели, серое, грязное облако, оставшееся от уходящего циклона, повисло над самой площадкой.
— Вот, черт! — вырвалось у меня, — Только этого нам не хватало!
Я понимал, что вертолет не сможет сесть в таких условиях, и кружить над площадкой в ожидании погоды ему тоже не имеет смысла, облако еще не скоро покинет нас, и он вынужден будет уйти. Николай Иванович запретил командиру вертолета посадку, и рекомендовал возвращаться в аэропорт. Я понимал, что это единственно правильное решение, но разозлился на него: «Чего он лезет! Пусть пилот сам решение принимает!».
Но вертолетчик так просто сдаваться не хотел:
— Работайте постоянно на передачу, я выйду на вас по радиокомпасу, какая высота нижней кромки над площадкой?
— Не больше пятидесяти метров, — ответил Николай Иванович, на глаз прикинув высоту облачности.
— Нормально, сядем, — сказал командир вертолета.
— А какой минимум у вертолета? — спросил я Николай Ивановича.
— Сто пятьдесят при визуальном заходе, и шестьдесят при посадке по приборам.
— Так как же он сядет, да еще с грузом на внешней подвеске?