От заведующей доставалось не только мне, но и Инге. И хотя подругами нас назвать было весьма сложно, мы оказались по одну сторону баррикад и, чтобы выжить, были вынуждены объединиться, действовать слаженно и по возможности прикрывать тылы друг друга. До самого конца осени Инга была настроена довольно оптимистично: всегда была в бодром, иногда даже боевом расположении духа, часто шутила и выглядела почти счастливой. Но с наступлением зимы как-то резко сдала: под глазами у неё появились чётко очерченные синюшные круги, веки часто были какими-то странно припухшими и красными, словно она украдкой где-то плакала, выглядела она неряшливо, говорила мало, а на вопросы о своём состоянии отвечала сдавленной, вымученной улыбкой.
Я была уверена, что её угнетённое настроение связано с организованным террором многоуважаемой Ольги Геннадьевны и, забывая о собственном безрадостном положении и старых обидах, старалась всячески её подбодрить. Но Инга решительно отклоняла мою помощь, иронично усмехалась и с какой-то надтреснутой болью в голосе говорила, что она в порядке и вовсе в поддержке не нуждается. В конце концов, я оставила её в покое и больше не пыталась клеить пластыри и дуть на ушибленные места своей несостоявшейся подруги. Мы общались редко и лишь по делу, и, как мне казалось, это устраивало нас обеих.
Однажды холодным январским вечером я сидела у Марка с книгой в одной руке, кружкой ароматного горячего кофе в другой и, раздумывая над прочитанным, смотрела в окно. На улице было темно и морозно. Столбик термометра опустился до минус пятнадцати, но со двора доносились многочисленные весёлые голоса заигравшихся допоздна мальчишек.
— Неужели им не холодно? — спросила я сидящего перед компьютером над своей диссертацией Марка.
— Они так увлечены игрой, что не ощущают холода, — ответил он, не глядя на меня, — вот придут домой, тогда почувствуют, как руки заледенели.
— Пойдём и мы на улицу, а?
— В такой мороз? — Марк повернулся и удивлённо посмотрел на меня через очки.
— Ой, ты такой смешной в очках, — я прыснула со смеху, — извини, всё никак не могу привыкнуть, что ты их носишь.
— Я тебе припомню этот смех, — он шутливо погрозил пальцем. — Так ты серьёзно, насчёт прогулки?
— Нет, — засмеялась я, — просто хотела увидеть твою реакцию. В такой мороз меня на улицу калачом не заманишь.
— Меня тоже, ненавижу холод, — буркнул Марк и снова уставился в монитор.
— А знаешь, Инга в последнее время выглядит совсем плохо. Ты извини, что отвлекаю.
— Мне как-то не особо интересно, что там с Ингой происходит, — не поворачиваясь, ответил Марк и несколько раз щёлкнул мышкой, — не понимаю, почему это интересно тебе, после всего, что она сделала.