— Сашенька, любимый мой, — шептала я, по щекам струились слёзы.
— Это не можешь быть ты… Я не могу поверить, — Саша отстранил меня от себя, — как ты здесь оказалась?
— Долго рассказывать.
— Девочка моя, зачем ты сюда приехала? — он вытер слёзы с моих щёк.
— У нас должен быть ещё один шанс. Где ты, там и я, помнишь?
Саша горько улыбнулся:
— Это место не для тебя, не для нас. Если ад существует, то он здесь. Ты должна уехать, немедленно.
Я выпрямилась, в моих глазах вспыхнула решимость.
— Как-то ты сказал мне, что если ты рядом, мне нечего бояться. Так что, пока ты будешь здесь, здесь буду и я.
— Ты даже представить себе не можешь, что здесь за жизнь, её почти нет. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится.
— Но ты же здесь, значит, здесь моё сердце. Как думаешь, долго может прожить человек без сердца?
Саша пристально посмотрел мне в глаза:
— Где твои чемоданы?
— В машине.
Он взглянул на Джона, который стоял на дороге в какой-то странной оторопи и во все глаза смотрел на нас. Его поза, выражение лица, сбившаяся на бок каска — всё говорило о состоянии крайнего замешательства и недоумения.
— Джон тебя сопровождал? — спросил Саша.
Я кивнула.
— По-моему, он сильно озадачен, тебе так не кажется?
Взглянув на Джона, я сразу же отвернулась и прыснула со смеху. Его вид был настолько комичен, что сдержаться было невозможно.
— Подожди меня здесь, я сейчас вернусь, — сказал Саша и направился к моему сопровождающему. Они о чём-то быстро переговорили, Саша вытащил из машины мой чемодан, пожал Джону руку и зашагал ко мне.
— Ты будешь жить со мной в одном номере, так безопаснее. И теперь я курирую твою деятельность, так что ты должна выполнять только то, что говорю я.
— Так точно, командир, — я улыбнулась.
— Ты, верно, сильно устала. Пойдём, я провожу тебя в номер.
Выцветшие обои, большой лакированный платяной шкаф с антресолями, кривыми ручками и длинной светлой царапиной на средней дверце, двуспальная кровать на деревянных ножках, накрытая полосатым пледом, маленькая прикроватная тумбочка с покосившейся дверцей и стареньким вентилятором наверху, пара табуреток, пара розеток да окно, закрытое ажурной решёткой, — вот вся обстановка номера Саши, в котором мне предстояло жить ближайшие несколько месяцев. Из-за решёток на окнах освещение в номере было тусклым, но в то же время приятным мягким. Стояла нестерпимая жара, и Саша сразу же включил вентилятор. Он громко задребезжал, но вскоре поутих и монотонно гудел в своём углу, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Я почувствовала сильную усталость. Всё тело ныло, голова буквально раскалывалась на части. Я упала на постель и закрыла глаза.