— Глупости. Теперь выходит, что я оставил тебя на улице, как последний кретин.
— Я думала, что квартиру ещё не сдали и всё будет нормально. Ты вовсе не виноват, виновата только я сама.
— Куда же ты пошла тогда? Почему сразу не позвонила мне?
— Я звонила, но ты был недоступен.
— Да, извини, — после длительной паузы проговорил Саша, — я тебя подвёл.
— Говорю же, сама виновата.
— Так где ты сейчас?
Мне было страшно признаться, но лучше было сделать это сразу. Как врач я прекрасно знала, что оттягивание хирургической операции лишь продлевает мучения пациента, а иногда и вовсе приводит к летальному исходу.
— У Марка.
Казалось, Саша молчал вечность. Я решила прервать тягостное безмолвие.
— Саша, это ничего не значит, поверь, просто стечение обстоятельств. Я понимаю, что звучит совсем неубедительно, но это на самом деле произошло против моего желания. Я уже нашла квартиру и через пару дней переезжаю, он лишь приютил меня на время.
— Ладно, давай обсудим это при встрече, — блеклым голосом проговорил Саша, — Мне не хотелось бы говорить в присутствии Марка, давай встретимся где-то на нейтральной территории.
— Хорошо. Где именно? — глухо спросила я.
— Может быть, на бульваре Толбухина?
— Согласна. Во сколько?
— В пять вечера тебе удобно?
Я взглянула на часы, было без пяти минут три.
— Да, в самый раз.
— Тогда до встречи.
— До встречи, — через секунду в трубке я услышала короткие гудки.
Взглянув на руки, я увидела, что их сотрясает мелкая дрожь, силы быстро покидали меня, было трудно сдвинуться с места, даже пошевелиться. Я долго сидела неподвижно, пытаясь немного успокоиться и собраться с мыслями. Я не знала, как выпутаться из сложившейся ситуации, но всем своим естеством желала всё исправить. Казалось, что вернуть доверие Саши уже невозможно, всё, что было мне так дорого, было уничтожено, растоптано.
«Неужели это конец? — думала я. — Неужели вот так глупо всё закончится? Нет, я объясню ему, расскажу, как всё было, и он поймёт, он обязательно простит меня», — убеждала я себя и сама с трудом в это верила.
Когда я вышла на знакомый бульвар, то увидела, что Саша уже ждёт меня возле старого клёна с рубцеватой, потрескавшейся корой. Дерево неторопливо покачивало ветвями и думало о чём-то своём, о чём-то далёком и возвышенном. Для него не существовало наших душевных терзаний и любовных перипетий, оно тянуло длинные тощие пальцы к солнцу, ловило ими бездонную синеву неба и умиротворённо выдыхало уходящий день. Тогда я позавидовала его спокойствию и глубинной тишине, размеренности его жизни и равнодушию. Как бы мне хотелось стать его веткой, растущей где-то на самой вершине, безмятежно качаться на ветру и прикасаться листьями к зыбким облакам.