— Ты думаешь, что я ликую, но у меня вовсе нет повода для ликования. Я для тебя не значу ровным счётом ничего, так чему мне радоваться? Иногда ты забываешь, что не только у тебя есть чувства.
Он резко дёрнул ручку двери и скрылся в темноте. Я осталась одна. В траве оглушительно стрекотали кузнечики. Голова раскалывалась. Я согнулась, обхватила её руками и долго сидела в таком положении. Боль растекалась внутри меня громадным чернильным пятном, и, как я ни пыталась, её ничем нельзя было вывести. Боль, как чернила, выводится лишь временем. Вначале она кажется непомерно большой, броской, слишком заметной. Представляется, что каждый, даже случайный прохожий не может не заметить её в глазах, походке, скорбных складках возле губ. Она кричит о своём существовании, о своём праве на занятое пространство, яростно бросается в глаза, как бесформенное пятно на светлом сарафане. Но время делает боль блеклой, еле различимой, оно истончает её до тех пор, пока она ни перестанет существовать, пока не останется лишь призрачного воспоминания о чём-то далёком, навсегда исчезнувшем.
Когда я вошла в квартиру, Марк спал в кресле, склонившись над своими книгами и конспектами. Я тихо подошла к нему и тронула за плечо.
— Марк, ложись в постель, уже поздно.
Он вздрогнул и открыл глаза:
— Я не спал, просто думал.
— Прости, я наговорила лишнего. Очень злюсь, но не на тебя, мои слова были несправедливы.
— Ты сказала то, о чём давно думала. В моменты душевных волнений мы склонны говорить и делать то, на что не решились бы даже минутой ранее.
— В моменты душевных волнений мы склонны многое преувеличивать и драматизировать.
— Не будем снова спорить, я и так всё понял.
— Что ты понял, Марк? — вновь начала горячиться я. — Что я не благодарна людям, которые что-то для меня делают? Что мне плевать на их чувства? Это ты понял? — с отчаянием в голосе вопрошала я. — Хотя, наверное, так и есть. Может поэтому Саша меня бросил, из-за того, что я неблагодарная скотина, которой всё безразлично?
Марк встревоженно посмотрел на меня.
— Аня, тебе нужно отдохнуть. У тебя был слишком тяжелый день.
— К чёрту твою заботу, меня уже тошнит от неё! Меня тошнит от твоей безупречности, правильности! К чёрту тебя! Ты мне противен, я тебя ненавижу!
Марк порывисто встал и грубо схватил меня за руку.
— Ненавидишь меня? — сдавленным полушёпотом прохрипел он, в его глазах блеснуло пламя.
— Ненавижу! — выкрикнула я.
Он сжал мою руку, по телу прошёл ток. Его глаза горели, дыхание стало шумным, прерывистым. Марк приблизился ко мне, его руки скользнули по моему телу, он запустил пальцы в мои волосы и запрокинул голову. Его губы приблизились к моим. Сердце безудержно пульсировало в груди, моё тело трепетало в его жилистых, сильных руках. Глаза закрылись, я подалась вперёд, и наши губы почти соприкоснулись.