— А вот и бани… Хоронимся, отроче… Вот хоть в этой…
Ловко миновав скрывавшийся в утреннем тумане ручей, помещик и его люди змеями проскользнули в крайнюю баньку. Похоже, никто их и не заметил.
Банька оказалась так себе, щелястая, но то как раз было бутурлинским на руку.
— Смотрите в оба, — распорядился Никита. — Ленька — в предбаннике, а ты, Игнат, у оконца застынь… Высматривайте… не знаю, что, но — высматривайте. Может, девок наших увидите или Костьку. Или еду им понесут… Или услышите что. Не знаю.
— Ясно все, господине, — шепотом откликнулся Игнатко. — Наших ищем.
— Ага…
— А как найдем?
Никита Петрович хмыкнул в кулак:
— Эко ты нетерпелив, братец! Как найдем, тогда и скажу, что дальше делать.
Солнышко уже взошло за дальним лесом, и первые лучи его золотили вершины елей. Вот-вот — и доберутся уже до околицы, до ручья. Впрочем — уже закукарекали, запели первые петухи. Сначала — несмело — один, потом другой, третий…
— Видать, богатая усадьба, — шепнул себе под нос Игнат. — Петухов много.
— Не о том мыслишь!
Бутурлин хотел уже было дать не в меру разговорившемуся отроку леща, да не успел: где-то совсем рядом послышался вдруг злобный собачий лай! Помещик схватился за шпагу — неужто местные собаки почуяли чужаков?
— Цыть, Таран, цыть, — снаружи послышался голос. Кто-то урезонивал пса.
Никита Петрович приник глазами к щели. Не так и далеко от ручья, посреди окружавшего усадебку частокола, уже открывались ворота, выпуская запряженные волами возы. Выбравшийся за ворота отрок с копной сивых волос урезонивал рвущегося с цепи пса.
— На кого он там лает-то? — смеялись ведущие коней мужики. — Неужто на чужих девок? Так они вроде не в той стороне…
— Не в той, — насторожился Бутурлин. А в какой? Ага, верно, с другой стороны, во-он в тех амбарчиках. В каком-то из них… Может — в пилевне.
— Да это он, верно, на кошку… Цыть, Таранушко, цыть!
— Митько! Ты б воды-то в пилевню отнес…
— Так тиун не велел!
— Хэ! Так мы ему не скажем. Отнеси-отнеси, нешто мы ироды?
Молодой человек усмехнулся. Так и есть — в пилевне! Иначе зачем таскать воду в сарай для сушки и хранения соломы? Солому-то, чай, не мочить, ее сушить надобно. Да и нет еще соломы, разве что — прошлогодняя. Не накосили еще, не время. Вот недельки через две-три…
Прогрохотали возы, зашумели, проехали по броду через ручей, скрылись где-то на опушке. Удаляясь, затихли голоса, да и пес перестал лаять, видать, успокоил его Митька. Ну да, успокоил… Вон, понесся уже с кадкою к ручью, зачерпнул водицы… понес, изгибаясь… тяжела для отрока кадка-то!
— Ты куда, паскудник, воду понес? — откуда ни возьмись, возникла сутулая фигура в длинном черном кафтане, круглой замшевой шапке и с посохом.