Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
Есенин
у милой моей
есть пять голубей,
живая вода
и приятель Орфей
у милой моей
белый клин журавлей
и ночь
в отраженьи речных фонарей
еще у нее есть
клинок и холодная жесть,
лукавый смеющийся взгляд,
то страстность, то грусть невпопад
мы скоро увидимся с ней
у пристани всех кораблей
чуть выше земных облаков,
чуть ближе, чем в памяти снов
4.3.2007
я — в смятеньи и в надеждах,
я — в нахимовских одеждах
на кораблике двухместном
острова, где все не так
я захлебываюсь солью,
я учусь дышать любовью,
ты, смеясь, меня спасаешь
и бросаешь в океан
глубже самого глубоко —
тайники с девичьим соком
и растерянные души
безымянных моряков,
и дельфины, и пираты,
водолазы-акробаты,
и разлитая текила,
и растерзанный лимон…
скоро снова бог родится,
в мире все преобразится,
и наутро мы не вспомним
ночи перед Рождеством
23.4.2007
Выдуманный мир порою пресен,
Ибо явственней живые кровь и плоть, —
Как все сны и все попытки песен
Ежедневность принимает на свой счет.
Быть безумцем — позабыть о прахе,
Если постоянно умирать.
Льнет душа к искусству лишь из страха,
Гений вечности желая разгадать.
Обручи на огненных запястьях —
Все оттенки радуги ночной —
Сказочно танцуют и искрятся.
Кто посмеет их назвать золой?
Очарованный блажен виденьем чуда
И иного счастья для него не будет.
За тобою не угнаться ветру,
ни моим стихам в цветных конвертах —
города меняя как перчатки,
ты с пространством затеваешь прятки:
то гостишь у Дюка Ришелье,
то считаешь волны на Днепре
Отыскать тебя всего верней
в масках неразгаданных ролей,
волшебством магическим играя,
по-шамански тихо призывая,
стуку поезда речитативом вторя:
— Тори, Тори, Тори, Тори, Тори…
звуки ластятся, струны дразнятся,
то и нравится — что нельзя.
не вино, так — чай, ты меня встречай,
даже если не идут поезда.
мы пойдем к друзьям, у друзей бедлам:
пиво и кальян — пир горой.
спустимся к реке, посидим в кафе,
к вечеру вернемся домой.
в турке — кипяток, на двери — замок,
адмирал задумчив и нем.
дай ладонь — губами к линии любви
прикоснусь, чтоб остров твой пел.
безыскусный грех, как бельгийский снег,
он настолько чист, что режет глаза.
поздно. спи. прислушайся — там, во сне,
что-то шепчет Бельга-река.
пой, любимая!
захлебнусь, ловя
эту дрожь земли,
этот трепет тонкий
за окном топорщатся тополя,
по-змеиному обласканные поземкой.
за окном колышутся корабли,
до верху груженные сонным счастьем.
мы одни на дне,
в палевой пыли
юности, звенящей с твоих запястий.
милая, танцуй! за окном — метель.
хочешь — сердце вырву,
положу
на блюдо?
обезумясь нежностью твоей,