Сам Григорий уселся на вполне себе мирской офисный стул прямо за обычный письменный стол с кучей бумаг на нем и стационарным телефоном. В углу стояли иконы и дымила лампадка, а окно выходило прямо во двор, я даже монаха с ружьем там разглядел, он так и ходил возле склепа.
— Ну не томи, Максим, много нечисти в ад отправил? — Григорию не терпелось услышать от меня что-то, не смотря на почтенный возраст за сорок, так и ерзал на стуле и едва удерживался от прямых расспросов.
А что я скажу? Что потерял память и ничего не помню? Или то, что в федеральном розыске, скорее всего, нахожусь сейчас? Откашлявшись немного, я причесал руками свои короткие волосы.
— У монастыря на меня напали твари, большие, как собаки, клыкастые.
— Да, это оборотни. Я слышал от Петруши про них, — не отводя взгляд, ответил мне отец Григорий. — Чайку, кофейку? — встал он и включил в розетку электрический голубой чайник на тумбочке рядом со столом.
И тут я обратил внимание на календарь у него за спиной. Такой обычный, православный календарь, церковь нарисована, и обозначены церковные праздники. И сегодняшний день обозначен. Третье ноября две тысячи девятнадцатого года. Вот это да, чудеса, да и только, я попал в будущее! Хотя, если я отсюда зашел в потустороннее в этом же времени, отсюда и вышел, но… Но прошло несколько дней.
— Да я это, не спал двое суток почти, — я хотел было продолжить, но тут из-за туч появилось яркое солнце и лучами проникло в комнату, прямо мне в глаза.
Как электрическим током ударило. Я прикрыл рукой лицо и отшатнулся в сторону. Что это такое? Почему я боюсь прямых солнечных лучей, пусть даже осенних и через оконное стекло?
Отец Григорий изменился в лице и внимательно стал меня разглядывать.
— Максим, что-то ты бледный какой, — при этих словах он взял с полки у стены деревянный крест, поднес ко мне и начал читать молитву.
Внутри у меня как будто бесы задергались, где-то глубоко в душе. Наверное, такие чувства испытывал герой известного фильма ужасов «Чужой», когда из него вылезала потусторонняя жизнь. Однако, продлилось это недолго, и уже через несколько секунд я вполне себе успокоился и слушал молитву отца Григория вполуха, периодически зевая. Наконец, монах закончил молитву и брызнул мне в лицо водой с кропила, а я громко чихнул в ответ.
— Ну вот и чудно, — улыбнулся Григорий и убрал крапило и стакан со святой водой на полку, — а то уж было я черте что подумал.
С этими словами он достал из под стола ружье. Да, блин, именно ружье, турецкая помпа со складным прикладом, «Хатсан», вроде бы. Я не специалист по помпам, но эту, скорее всего, знал и где-то уже видел. Представляю, что было бы, если вдруг под молитвой и святой водой меня стало мутить и я бы завыл. Пристрелил наверняка тогда меня святой отец, как пить дать пристрелил.