– Сегодня всё обдумайте, а завтра приходите ко мне по–одному, будем подписывать с вами паевые договора на ваше участие в «СПТП». Касаемо производства бумаги и мыла – я вас соберу через пару–тройку недель, обсудим детали. А разведать пески для стекла уже сейчас можно. Поэтому, Андрей Микулинич, коли ты не против, то я к тебе завтра сам в гости заеду, посмотрю на твои мастерские, обсудим с тобой где и как искать песок.
Бояре с купцами вставали, с достоинством кланялись и покидали совещание, о чём–то друг с другом переговариваясь.
Виртуально присутствующий на собрании князь (он сидел в соседней комнате и внимательно оттуда слушал), лишь время от времени довольно покряхтывал. Очень уж ему понравилось, как сын вёл разговор с «наибольшими» людьми города.
Вечевой звонарь громко бил в колокол. Звон разносился по всем концам города. Над народом, собравшимся на площади слышалось недовольное карканье воронья встревоженного громкими звуками.
Мы с Изяславом Мстиславичем в окружении «вятших людей» города стояли на крыльце бывшего Пятницкого княжеского терема превращённого в помост, с которого прекрасно просматривался Торг, сейчас преобразившейся в Вечевую площадь.
Первым слово взял посадник, объясняя людям зачем они сегодня здесь собрались. Потом глашатый выдвинулся вперёд и долго, громко зачитывал статьи «харатьи» (закона) «О паевых товариществах».
Не знаю, много ли поняли вечевики из текста Закона, но на вопрос посадника, обращённого в толпу:
- Вольный Смоленск! Что скажешь? Нужна нам эта «харатья»? – Вече взорволось согласным рёвом сотен и сотен глоток.
И даже со стороны смоленского епископата не последовало привычных брюзжаний и возражений. Очень уж им пасечная система пчеловодства, придуманная княжичем, пришлась по душе. За это они даже закрыли глаза на творящуюся вокруг Владимира Изяславича «чертовщину».
На следующий после вечевого сбора день, сразу же после тренировки под руководством Перемоги, я отправился к боярину Андрею Микулиничу – главному смоленскому стеклодельщику. Территориально ещё два боярина, входящие в «братчину» смоленских бояр–стеклодельщиков, располагались за пределами Смоленска. Один – в Ростиславле, поставляя песок, второй из Копыса поставлял поташ, по нынешним временам страшно дорогой и секретный в производстве продукт!
С собой я взял штейгера, уже успевшего открыть, в окружающих Смоленск лесных дебрях, ещё не тронутые и довольно большие залежи луговой железной руды.
Неделю назад немцы доставили не только заказанные им весной материалы и руду, но и привезли сразу два штейгера или на русском шахтных инженеров и геологов в одном лице. Это были отец с сыном чешской национальности, что частично снимало языковую проблему. Их пришлось разлучить. Отец отправился в Дорогобуж организовывать там шахту. Людей, будущих шахтёров, обещался предоставить Ростислав Мстиславич. А сына, усилив свободными от производства учениками «дворянской школы», отправил обследовать окрестности Смоленска.