С наступлением трескучих морозов количество и длительность походов резко сократилось. Бойцы уже успели достигнуть нужной кондиции, требовалось сменить направление подготовки. К тому же встали лесопилки, до конца не выполнив мой заказ на широкие охотничьи лыжи, без которых было затруднительно передвигаться по выросшим сугробам. Поэтому, большую часть свободного времени пехотинцы стали проводить на расчищаемых от снега плац–площадках, отрабатывая под непосредственным командованием командиров–дружинников и моим въедливым присмотром и консультированием, различные экзерции.
Творчески переработанный в местных условиях КМБ, с поправкой на временное отсутствие доспехов и вооружений (кроме тупых копий, щитов из досок, да луков–однодревок), приобрёл следующие черты. Во–первых, как уже говорилось, появились ранее не практиковавшиеся беговые занятия. С началом сильных морозов, вместо изнуряющих пеших многокилометровых переходов и марш–бросков, бойцы стали ежедневно нарезать круги по подмёрзшему полю. Растренировываться, терять полученные осенью навыки, было категорически противопоказано. Беговые дорожки с тренировочными полями начинались сразу за казармами. Во–вторых, пытались проделывать всевозможные перестроения, при этом синхронно двигаясь. Вскоре пехотинцы шагали не как им вздумается, а строго выверенным и размеренным шагом. Походные колонны отрабатывали развёртывание в боевой порядок, затем перестраивались в походный. Учились правильно формировать боевой строй. В–третьих, дружинники тренировали бойцов правильному обращению с пехотным щитом. Необходимо было добиться, чтобы в сомкнутом строю правый край щитов каждого из ратников упирался в левый край щита напарника стоящего справа. Такое построение во много раз прочнее, чем когда щиты меж собой не соприкасаются. При этом учились орудовать тупым копьём. Ну и как изюминка, проводились учебные бои развёрнутых колон друг с другом. Отрабатывали удары и защиту, в том числе попытки условного противника, в виде собранных в общую колонну отцов–командиров, разбить единый слитный строй и ворваться в ряды копейщиков и стрелков.
Новые, неизвестные здесь тактические схемы и приёмы пешего боя, высокий уровень взаимодействия между подразделениями, прямо на глазах удивлённых дружинников, постепенно, день ото дня, рождал новый, несокрушимый и одновременно податливый командам, пеший строй. Я его строил, во многом, опираясь на канувшие в лету традиции римских легионов, переосмыслял опыт македонян, швейцарцев, испанских терций, англичан эпохи Столетней войны, обширную практику 19 века. Поэтому в состав батальонов и рот я ввёл панцирных пикинеров, наподобие швейцарцев и испанских терций, добавил арбалетчиков. Но самой массовой основой любого моего подразделения становились лучники, вроде английских, но дополнительно вооружённые бердышами и защищённые ранцами–колчанами от вражеского обстрела. Тяжеловесно, конечно, получится, да деваться некуда. Но повторюсь, всего этого вооружения и доспехов ещё не было, всё отрабатывалось и натренировывалось, в лучшем случае, на упрощённых учебных моделях.