Смоленское княжество. Город Зарой. Февраль 1233 г. [1]
Второе к ряду моё пробуждение в 13 веке, в эмоциональном плане, выдалось куда менее драматичней первого. Я проснулся впотьмах. Скудно рассеиваемый сумеречный зимний свет с трудом пробивался через тусклое слюдяное оконце. И вновь я проснулся в теле тринадцатилетнего подростка, которое неведомо, каким образом, оказалось, занято моим сознанием, переброшенным сюда прямиком из 21 века. Душа мальчика, по всей видимости, покинуло своё телесное место обиталище. Во всяком случае, в своей новой телесной оболочке, присутствие каких–то посторонних сущностей я не чувствовал. Всё указывало на то, что этот подросток оказался целиком и полностью, по чьей–то прихоти или волею случая, в полном распоряжении духа пришельца из будущего или, может, параллельного мира?
Вчера, весь день, я прибывал просто в шоковом состоянии. Первые несколько секунд, лёжа на спине, я бездумно пялился в бревенчатый потолок, всё никак не мог понять, где я и что здесь вообще происходит?
– Оклемался княжич! – первое, что я услышал – это был чей–то невнятный возглас с каким–то странным акцентом резанувший мой слух.
Я медленно повернул голову на звук. Перед глазами вдруг всё сразу закачалось, словно я оказался на корабле в штормовую погоду. С трудом зафиксировал взгляд на чьём–то усатом лице. Рядом всплыли другие явно встревоженные бородато–усатые, незнакомые физиономии.
– Владимир Изяславич! Наконец–то очухался! – искренне обрадовался первый увиденный мною здесь усач.
– Я Михаил! – ответил я и тут же сам поразился своему непривычно звучащему голосу.
– Истинно так, княжич, то твоё крестильное имя! Сейчас твой отец придёт, его уже позвали! Вот радость–то у князя будет!
– Кто ты? Какой ещё князь? – изумился я, еле–еле раскрывая ссохшийся рот, с трудом шевеля обезвоженном языком.
– Опамятовал! – лицо усача побледнело.
Тут в комнату влетел ещё один ряженый мужик, лет пятидесяти.
– Сыне! Очнулся! – радостно взревел вошедший и полез своими руками ко мне, с явным намерением обнять.
– Тихо, княже! – одёрнул князя (???) усач.
– Что ты Перемога?! В своём ли ты уме? – голос князя от негодования буквально окутал всех здесь присутствующих леденящим холодом.
– Я–то, Изяслав Мстиславич, слава Богу, в своём разумении, да вот беда, сын твой никого не признаёт! Видать напрочь опамятовался от хвори!
– Сыне, верно ли твой пестун рекёт? – я молчал, обдумывая ответ. Явно ведь, что угодил я в какую–то чертовщину – уже успел бросить мимолётный взгляд на свои руки, которые оказались вовсе и не моими!