– С мёдом мне всё ясно, а сколько воска с одной борти вырезают?
– От 4 гривен и больше.
«От 800 г.» – перевёл мысленно.
– А кто у нас воскобойным делом занимается? Купцы, горожане, смерды?
– Пробойкой воска что ли? – удивился Никифор новым словосочетанием, – Ведомо, смерды, кои завязаны на купцов.
– А почему тогда немцы сами воск выплавляют?
– У них есть хитрые «воскотопки». В вёдрах или чанах укрепляют особое решето, через которое вверх всплывает чистый белый воск. У наших смердов такой приспособы нет, и воск выходит более грязный, коричневого цвета, а потому более дешёвый. Вот немцы посчитали выгодней самим перетапливать, чтобы большую деньгу заработать.
– А наши, что не могут такую же «воскотопку» смастерить?
Никифор лишь пожал плечами, и ответил, что мол, и на коричневый воск спрос тоже есть, потому наши и не чешутся.
«Понятно, опять показывает себя во все красе наше распиз…ство!» – с возмущением подумалось мне.
Наконец, выпроводив бортника, я улёгся на кровать и начал мысленно вспоминать всё, что знаю или когда–либо слышал об ульях, сотах, пасеках, разведении пчёл и тому подобных вещах, чтобы попытаться завтра с утра попробовать смастерить улей.
Едва княжий двор осветился первыми лучами восходящего солнца, как я вплотную занялся запланированными на сегодняшний день делами, наотрез отказавшись от тренировок. А день сегодня грозил быть до чрезвычайности насыщенным. Самостоятельно умывшись при помощи глиняного рукомойника (мыться с участием холопов, льющих воду из деревянных бадей, для меня оказалось делом долгим и некомфортным), на ходу позавтракал и отправился искать ключника, решать намечающиеся финансовые вопросы.
Первыми с утра заявились немцы – привезли свинец с медью. Княжий ключник под надзором Перемоги, кряхтя, нехотя, но рассчитался с Арнольдом. Затем я сразу отправился в кузню, помимо кузнеца с домником–литейщиком здесь присутствовали бондарь и пара в недавнем прошлом монастырских гончаров. Потребовалось больше часа, чтобы объяснить им, местами зарисовать угольком, устройство свинцовых бочек и глиняного змеевика.
Заодно приказал Перемоги закупить у смоленских кузнецов побольше серы, объяснить, тем кто не знает способ её выплавки из руды. А сам, тем временем, с колёсным дел монастырским мастером принялся мастерить улей. После обеда улей был готов – благо ничего сложнее досок и вставных рамок для сот в нём не было.
Отобедав, я снова вызвал Никифора и продемонстрировал ему результат своих, правда, главным образом умственных, трудов, попутно объясняя для чего, а вернее для кого этот домик создан. Никифор прибывал от происходящего в самом натуральном футурологическом шоке. Он уже мысленно представлял, какие новые горизонты открывает для всего пчеловодства задумка княжича, но боялся поверить вырисовывающимся перспективам. Не совсем придя в себя, принялся задавать мне абсолютно глупые и дилетантские вопросы. А тут, кстати, и князь нагрянул со своими ближниками, ведать заинтересовался происходящем, очень уж Никифор имел обалденный вид. Мне появление князя было на руку, так и так я собирался с ним на «пасечную тему» переговорить.