Сталью.
«Всё, кто ты есть? Всё, кем ты стала? Я дал тебе. Мое семя тебя породило. Мои руки тебя выковали. Моя кровь – холодная, как лед, и кромешно-черная – течет в твоих жилах».
В этом была доля истины. Но это не значит, что он не пожалеет об этом. Мия видела истину и в словах Сида. Потерпеть поражение, чтобы узнать, как это больно, и как сильно она не хочет пережить поражение снова.
«Я больше не хочу терпеть поражений».
Посему Мия всмотрелась в огонь, и ее глаза загорелись молитвой. Ее клятвой.
«Отец,
когда последнее солнце зайдет,
когда солнечный свет умрет,
это случится и с тобой».
– Что это за запах? – спросил Йоннен, морща личико.
Сидоний, возглавляющий их вереницу, прижал палец по очереди к каждой ноздре и высморкался.
– Нечистоты.
– И рыба, – добавила Мечница.
– И ДРЕВЕСИНА, – сказал Трик. – А ЕЩЕ СМОЛА. КОЖА И СПЕЦИИ. ПОТ, ДЕРЬМО И КРОВЬ.
– А ты у нас нюхач, – улыбнулся Сидоний.
Эшлин встретилась взглядом с мертвым юношей, но промолчала.
– Мы на месте, – Мясник потянулся в седле и зевнул. – Это Амай. Его можно учуять за мили. Этот город неспроста называют Жопой Лииза.
Они были в дороге почти две недели и порядком устали от бесконечных ливней. Около перемены тому назад Леди Бурь успокоилась и ослабила свою завывающую грозу до депрессивной, беспрестанной мороси, от которой все промокли до нитки. Казалось, будто богиня накапливала силы, свернулась клубком и готовилась, как змея, к моменту, когда Мия снова выйдет в океан. Но, по крайней мере, путешествовать стало легче.
После схватки в башне они ехали спокойно – жители, попадавшиеся на пути, быстро расступались перед центурионом Сидонием и его небольшим отрядом, а несколько встреченных солдат просто уныло отсалютовали и промаршировали дальше. Каждую неночь они находили какое-нибудь укрытие, чтобы спать не под открытым небом, или ютились вместе в подветренной части повозки. Трик оставался на посту, Мясник продолжал показывать Йоннену приемы с мечом (на самом деле мальчик довольно неплохо справлялся и пугающе быстро учился), а Мия предавалась своим размышлениям. Думала о Брин и Волнозоре, о Меркурио, Адонае и Мариэль, об этой суке Друзилле и ублюдке Скаеве и обо всем, чего они ее лишили.
«Скоро, – обещала она себе. – Скоро».
Но сперва им нужно было преодолеть океан.
– Ты говорил, что родился в Амае? – спросила Мия у Мясника, ерзая затекшим задом на месте возницы.
Йоннен держал поводья и пристально смотрел на дорогу.
– Ага, – кивнул мужчина. – Но уплыл оттуда, когда мне было четырнадцать.
– Уплыл? – удивилась Мечница. – Ты же ненавидишь корабли.