Амай был окружен стенами, но широкие железные ворота оставались открытыми и без охраны – похоже, король Вальдир клал большой болт на то, кто приходит и уходит из его города. Пока они продвигались к центру, Мия изумленно разглядывала разношерстную толпу всех цветов, форм и размеров: высокие и смуглые двеймерцы, бледные и темноволосые итрейцы, светловолосые и голубоглазые ваанианцы, и повсюду, повсюду – лиизианцы с оливковой кожей, темными кудрями и музыкальными голосами.
– Это родина нашей матери, – сказала Мия Йоннену. – Ты же не говоришь на лиизианском?
– Нет, – ответил мальчик, глядя на толпу вокруг.
– Прислушайся к их языку, – она улыбнулась и глубоко вдохнула. – Он словно поэзия.
Йоннен поднял на нее взгляд, его темные глаза затуманились.
– Научи меня какому-нибудь слову.
Мия взглянула на него.
– Дэ’лаи.
– Дэ’лаи, – повторил он.
– Очень хорошо.
– Что это значит?
– Сестра, – улыбнулась она.
Мальчик вновь воззрился на оживленные улицы, оставив свои мысли при себе. Их повозка катилась дальше; Трик, перед которым люди инстинктивно расступались, прокладывал им путь по мокрой от дождя главной дороге. Мия бдительно осматривалась, ее нервы были на пределе. Начала замечать в толпе характерные знаки отличия, проступавшие среди ярких красок и тканей, если внимательно присмотреться. Мужчины с белыми платками вокруг бицепсов и вышивкой в виде черепа. Группа с татуировками русалок на шеях, еще одна – с треугольными шрамами на щеках. Что-то вроде герба или фамильного символа. Все мужчины были вооружены, вели себя как соратники и выглядели крайне опасными.
– Соленые, – пробормотала она.
Мясник кивнул.
– Главари курятника. Те, кто в волчьей шкуре, мальчики Вальдира. Вульфгарды. У него свои люди по всему городу.
Мия заметила тех, о ком говорил Мясник, – четырех высоких и угрюмых громил, плечи каждого укрывала волчья шкура. Тем не менее, хоть корсары в толпе и расхаживали с вальяжностью, для города, населенного ублюдками, вокруг было слишком уж спокойно. Пара драк – так, по мелочи. Рвота и кровь на мостовой. Мия подумала, не преувеличивал ли Мясник, – она, конечно, любила этого уродливого поганца, но он был не из тех, кто позволял правде помешать хорошей байке. Помимо группки грязных оборванцев, слонявшихся у повозки (Эшлин спугнула их, сверкнув ножом и пообещав кастрировать любого, кто осмелится подойти слишком близко), и мужичка, выпавшего из окна второго этажа, драмы было так мало, что это даже разочаровывало. Вскоре Мия и ее друзья уже смотрели на жемчужину Амая – его гавань.
Хотя Леди Бурь и затянула небеса своей вуалью, гавань все равно представляла потрясающее зрелище. Здесь стояли корабли всех форм и видов: каравеллы с прямыми парусами, трехмачтовые каракки, внушительные галеры с сотнями весел по бокам и смертоносные балингеры, которые плыли одновременно на веслах и парусах. Носовые фигуры были вырезаны в форме драков, львов или прекрасных дев с рыбьими хвостами, паруса расшиты скрещенными костями, улыбающимися черепами или висельными петлями.