– Твоя дщерь ищет тебя, Юлий, – сказал Адонай, глядя на Скаеву. – Наведывалась сюда не далее как несколько минут назад. Коль будешь ты и дальше дух переводить, уверен, она немедля явится обратно. Иль ты желаешь всю перемену играть с ней в прятки в темноте?
– Перемести нас, – приказал император, игнорируя едкий комментарий. – Обратно в Годсгрейв. Сейчас же.
– Семя твое выросло в цветок. Политый ненавистью, расцвел он пышным, алым. – Бледные губы вещателя изогнулись в улыбке. – Оттого я и не заводил дочерей.
– Довольно! – рявкнула Паукогубица. – Перемести нас в Годсгрейв.
Адонай перевел взгляд на женщину.
– Да ты, поди, за дурака меня считаешь, чтоб я отправил сестру мою, сестру любимую, с вами в Годсгрейв.
– Откажешь нам еще раз, и я сама отправлю Мариэль в могилу.
– Коли так, ты умрешь.
– Только после твоей любимой сестры, вещатель. Прямо на твоих глазах.
Адонай посмотрел на ножик, прижатый к шее Мариэль, и усмехнулся.
– Мнишь, клинок твой вдоволь острый, дабы кровь пролить в присутствии моем, паучок?
– У маленьких пауков самый опасный яд, Адонай, – ответила шахид.
Вещатель прищурился, отмечая, что лезвие, впивающееся в кожу его сестры, слегка обесцвечено. На кончике набухла крошечная, ярко-рубиновая капля крови.
– Мой яд уже ползет к ее сердцу. И только я знаю противоядие. Убьешь нас – убьешь и ее.
Шахид улыбнулась, ее черные губы приоткрылись, обнажая зубы. Она сделала свой ход, шах и мат, и Адонай это знал. Останься они в горе, дочь Скаевы нагнала бы императора с шахидом истин, и не важно, сколько раз они бегали бы туда-сюда, водя ее за нос в темноте. За этим неминуемо последует мучительная смерть. Им было нечего терять, а Паукогубица достаточно безжалостна и мстительна, чтобы убить Мариэль перед смертью просто назло Адонаю.
По правде говоря, ему всегда нравилась эта ее черта.
Поэтому, все еще не отрывая взгляда от сестры, вещатель махнул рукой в сторону бассейна и произнес голосом спокойным, как поверхность пруда:
– Входите и добро пожаловать.
– …Осторожно, Юлий… – прошипел тенистый змей.
Скаева твердо посмотрел на Адоная, предупреждая ледяным тоном:
– Только без фокусов, вещатель. Или, клянусь, твоя сестра умрет.
– Я тебе верю, император. Аль вы б уже были мертвы.
– Заходи в бассейн, Люций.
Мальчик, очевидно напуганный, посмотрел на кровь. Но, похоже, своего отца он боялся больше, и, присев у бассейна, скользнул в алую жидкость. Скаева последовал за ним и привлек сына к себе. Паукогубица отшвырнула отравленный клинок за дверь – ничто, не знавшее прикосновения жизни, не могло путешествовать по Тропе, а ущерб и так был нанесен. Шахид истин ступила в кровь, держа на руках спящую Мариэль.