– Коль доселе у меня не было причин стремиться к вашей гибели, ныне ее я получил, – сказал Адонай, сердито глядя на них обоих. – Истинно и верно.
– Хватит болтать, кретин, – огрызнулся Скаева. – Делай, что говорят!
Адонай с радостью утопил бы его. Захлестнул бы в бурлящем алом потоке. Но рядом с императором стоял его сын, и если Мия еще сможет закрыть глаза на то, что Адонай убил Скаеву, лишив ее возмездия, то она определенно не простит, если заодно он утопит ее брата.
Вещатель перевел взгляд на сестру.
– Мариэль?
Та зашевелилась, но не ответила.
– Я обязательно приду за тобой, – поклялся он.
Паукогубица крепче стиснула ее в руках и исподлобья посмотрела на Адоная.
– Мой яд действует быстро, вещатель.
Наконец глаза Адоная закатились, и он прошептал слова себе под нос. В комнате потеплело, в воздухе смешался запах меди и железа. Мальчик ахнул, когда кровь завихрилась, выплескиваясь за края бассейна, все быстрее и быстрее, и шепот вещателя обратился в ласковую, исполненную мольбы песней, губы расплылись в восторженной улыбке, кончики пальцев закололо от магики.
В последний момент он открыл свои рубиновые глаза. И посмотрел на Скаеву.
– За это я заставлю тебя страдать, Юлий.
И с гулким всплеском они исчезли в потоке.
Мия сидела на окровавленных ступеньках, схватившись за голову окровавленными руками.
У нее почти получилось. Почти вышло.
Почти.
Члены Духовенства мертвы или повержены. Все лучшие Клинки Церкви убиты. Тихая гора – дом самого жестокого культа убийц в республике – ныне под ее контролем.
Но он успел улизнуть в этом хаосе. Скользкий, как теневой змей на его шее, Скаева, вопреки представлениям Мии, вполне уютно чувствовал себя в тенях. Он вернулся в конюшню, а затем добрался до покоев вещателя, пока Мия и остальные, как недотепы, бегали в его поисках по лабиринту коридоров, залов и лестниц. И он не только получил свой приз, но и сбежал вместе с Паукогубицей через кровавый бассейн.
Скаева перерезал Мяснику глотку. Столкнул Наив с галереи. Богиня, Мия даже не знала, что это возможно, но он убил Эклипс – она почувствовала это, как копье черной агонии в груди, пока брела во мраке. И дабы усугубить эту боль, зияющую рану, вырезанную в ее бьющемся сердце, он похитил своего сына.
Забрал Йоннена.
– Ублюдок, – прошептала она во тьму, и по ее щекам полились слезы. – Ебаный ублюдок…
– Мы вернем его, Мия, – пыталась утешить ее Эшлин. – Обещаю.
Ваанианка сидела рядом с ней на лестнице конюшни, положив запачканную кровью руку на ее бедро. Сидоний опустился на колени рядом с телом Мясника, закрыл его глаза и произнес молитву за упокой. Мечница стояла неподалеку и тоже зачитывала молитву, забрызганная с головы до пят кровью защитников горы. Трик остался в Зале Надгробных Речей с Меркурио, бдительно следя за Аалеей и Друзиллой.