За все время болезни Досекина завуч ни разу не побывал у больного.
Навещали его старый Норин, Мерцалов, несколько раз приходили студенты, а Гапоненко даже и мельком не заглянул.
В уголке потемнее, на задних скамейках, Досекин увидел стайку студентов — нескольких пятикурсников и одного своего, с первого курса; кажется, тот, что приходил за Средзинского хлопотать… Пятикурсники — это понятно: скоро распределение, волнуются. Ну а этому-то чего нужно, чего он здесь потерял?..
Вспомнилось, как после Нового года Мерцалов провел в училище викторину и как первокурсник этот, Зарубин, всех удивил своими ответами. Видимо, много читает. Да и так ученик он толковый, сообразительный.
— Долго, товарищи, собираемся! — вытянув из кармашка новой пиджачной пары часы, поглядывая вполглаза на представителей, восседавших в президиуме, заговорил недовольно Ухваткин. — Давно пора начинать… — И стал приглашать мастеров пересесть поближе, с задних густо забитых скамеек на пустующие передние. Однако никто не спешил это сделать. «Нам и здесь хорошо!», «И отсюда все видно!» — слышались голоса.
Недовольно дернув плечами, Ухваткин не стал настаивать. И настроение и дух собрания ему явно не нравились. Выждав, когда подтянулись и сели последние, объявил, что собрание сегодня серьезное, можно сказать, решающее, разговор предстоит очень важный, вот потому и прибыли к ним представители Всекохудожника. Назвав по имени каждого из прибывших и передав полномочия по ведению собрания Плетюхину, сел и деловито принялся листать свою папку с текстом доклада.
Под аплодисменты собрания был избран почетный президиум во главе с товарищем Сталиным. После этого сразу же слово для информации Плетюхин предоставил уполномоченному Всекохудожника товарищу Афронтову, но его перебили из зала и предложили сначала почтить память скончавшихся в прошлом году мастеров Буканова и Лубкова Ивана, двух старейших художников, принимавших участие в основании артели. Кто-то выкрикнул громко: «Лубкова Кузьму с Заварзиным — тоже!» — заставив смутиться и побагроветь осанистого Плетюхина.
Поднялись, почтительно помолчали.
— Прошу садиться.
Афронтов, квадратный крепыш лет тридцати пяти, в полувоенном френче и с прической «политика», прошел на трибуну и, с высоты ее оглядев деловито и строго примолкнувший выжидательно зал, заявил, что на сегодняшний день фронт изобразительного искусства значительно отстает от всех других отраслей народного хозяйства, потому что на этом фронте как во Всекохудожнике, так и в других местах, в том числе и у них в Товариществе, орудовали враги. Но в настоящее время их вредительские действия пресечены органами НКВД.