Как бы сложилась его жизнь в дальнейшем — все это весьма гадательно, но в волисполком пришла телеграмма: в срочном порядке мобилизовать на деникинский фронт половину партийной ячейки.
Бросили их, партийцев, сначала на подавление восстания кулаков, которых поддерживали «зеленые», а когда оно было подавлено, их, еще не обстрелянных как полагается, вдруг принялась шугать и теснить мамонтовская конница, а потом и погнала аж до самого до Тамбова.
При отступлении он заболел сыпняком, был отправлен в глубокий тыл, а по излечении отпущен по чистой: как было сказано в документе, ввиду непригодности к походной военной жизни и по летам.
Нужной работы в селе для него не нашлось. Пожил у матушки, отдышался, решил обратиться к уездным властям, где во главе находился давний его знакомый, старый партиец Никитич.
Направил его Никитич в Укомгоссор, в уездный то есть комитет государственных сооружений, сказал, что там срочно требуется маляр, но маляр не простой, а партийный, без предрассудков, с идеями. Суть же в том заключалась, что надобно было в одном неближнем селе церковь снутри покрасить и в комсомольский клуб превратить. Кресты с нее уже были сняты, всю утварь убрали, и оставалось только покрасить стены и своды, замазать святых.
В Укомгоссооре был свой маляр, но с предрассудками, верующий. Что касаемо крыши и пола, сказал он, могу хошь сейчас, а на святителей руки не подымаются…
Тут и его, Григория, взяло сомнение: а что, если росписи те старинные? Не раз уж они, мастера, обжигались на этом: замажут, а это школа Рублева или Дионисия…
Возвратился к Никитичу, выражает ему эти свои сомнения. Хоть, говорит, мне ничего и не стоит святых тех замазать, искусства большого не требуется, да только к чему же замазывать их, разве они мешают? Наоборот, говорит, темные массы скорей убедятся, что бога нет, если увидят, как молодежь на глазах у святых веселится, разные танцы отплясывает. А в дальнейшем течении жизни человечества, когда на всем земном шаре не останется ни одного верующего, тогда тем более не страшны эти святые будут, а даже совсем напротив, они-то как раз и покажут наглядно коммунистическому человечеству, чему поклонялись их далекие несознательные предки.
Выслушал эти сомнения его Никитич, похлопал Григория по плечу и сказал:
— Потолок и своды покроешь белилами, а стены суриком, чтобы светло и красно было в нардоме и комсомольцам приятно. Это тебе боевое задание, Халдин!..
Боевое так боевое. Получил он все нужные матерьялы, дали ему в подводчики местного мужика. «Куда направляемся?» — спрашивает Григорий. «В Рыковку». — «Это какая такая Рыковка, что-то я не упомню?» — «А это посля революции так назвали, а допрежь село называлось Спасским, там ишшо монастырь Святозерский стоит…»