— Ладно, Леопольд.
— Когда-нибудь мы добьёмся свободы! Когда в Лодзи была забастовка, мой отец показал им. Незадаром его сюда, в Сибирь, упекли. Мой отец революционер.
При этих словах Леопольд вскинул голову. Как он вскидывает голову, неприступно, будто какой королевич! Будто не старенькая на нём козья дошонка, не стоптанные ичиги на ногах. На нём незаметна одежда, даже в старой дохе похож на королевича.
— Мой отец революционер. Владимир Ильич моего отца уважает.
— Владимир Ильич хороших людей уважает.
— Отец не просто хороший. Революционер и марксист.
Паша молчала. Она плохо разбиралась в марксизме.
Между тем солнце спряталось за деревьями. Февральское солнце, потому что этот поход Леопольда и Паши в шушенский, лес случился раньше описанных в первых главах петербургских событий.
Они вышли из лесу. Вдали величественно поднимались снеговые громады. Тяжёлые, вечные. Подставили небу плечи-хребты. Небо прилегло на хребты. Край вершин был ещё светел, а по склонам стекали синеватые тени, густели в складках расщелин, сбиваясь темнее и глуше у подножия громад. Саяны. Всё стало иным, торжественным, важным. Могучим спокойствием наполнилось всё. Красный, слегка затуманенный шар спускался к закату. Над горизонтом разлился розовый свет. Вечернее солнце не слало на землю лучей, сверкание снега утихло, снег медленно голубел. Хмурели Саяны, затягиваясь фиолетовыми сумерками. Солнце ушло. Заря быстро остыла. Наступил вечер.
— Леопольд, почитай, — сказала Паша.
Она знала, чем его рассеять. Когда на него внезапно налетала эта тоска, утешать его надо Мицкевичем.
Три у Будрыса сына, как и он, три литвина.
Он пришёл толковать с молодцами.
Паша знала эти стихи наизусть. Леопольд то и дело читал: «Три у Будрыса сына». Одного посылает отец за добычей, второго посылает отец за добычей, а у третьего в Польшу дорога. Не за добычей дорога.
Сыновья с ним простились и в дорогу пустились.
Снег на землю валится, сын дорогою мчится,
И под буркою ноша большая.
«Чем тебя наделили? Что там? Ге! Не рубли ли?»
«Нет, отец мой, полячка младая».
Снег пушистый валится, всадник с ношею мчится,
Чёрной буркой её покрывая
«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»
«Нет, отец мой, полячка младая».
Снег на землю валится, третий с ношею мчится,
Чёрной буркой её прикрывает.
Старый Будрыс хлопочет и спросить уж не хочет,
А гостей на три свадьбы сзывает
Паша любит слушать, как Леопольд читает стихи Мицкевича про молодых полячек. Отчего-то грустно ей от этих стихов.
— Леопольд! Кончится у отца ссылка, уедете в Польшу, и забудешь про Шушенское.