У меня с детства были самые высокие мысли о дружбе. Мечтал! Ночами не мог спать, до рассвета, до слёз, всё представлял, какой у меня будет лучший друг и товарищ и как я жизнь за него отдам, я всё жизнь отдавал Ни с какими мечтами не сравнить, что я тогда в Петербурге встретил! Я обыкновенный человек, только твёрдый, я сам знаю, что я в убеждениях твёрдый. Но обыкновенный. А жизнь моя сложилась необыкновенно оттого именно, что я в Петербурге вступил в «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Вся жизнь моя из-за этого стала особенной.
Вот я думаю, когда нас давно не будет на свете, историки подивятся, как это стать могло, чтоб в огромной казённой столице — против Зимнего дворца Петропавловская крепость, вбок подале для политических Дом предварительного заключения, ещё подале Шлиссель-бургская крепость, — в этой столице, каменной, полной жандармских и гвардейских мундиров, такое большое и новое рабочее движение поднялось.
— А всё оттого вот ты говоришь, Анатолий ведь это законы развития, это то, что русский рабочий класс созрел.
— Удивятся историки, будут исследовать нашу петербургскую эпоху. За два с половиной года поднялось марксистское рабочее движение Ужасно как хочется жить! Со вчерашнего дня волна жизни накатила на меня, подняла, понесла и понесёт, не кинет на дно Хочу громадного счастья, громадной работы!
— Будет громадная работа, будет громадное счастье! — заговорил Владимир Ильич тоже нетерпеливо, и тоже слова его вырывались из сердца. — Осталось нам ссылки пять с немногим месяцев. Виден конец. Надо дотянуть. Разумно и расчётливо дожить эти пять с немногим месяцев, чтобы не прибавили срока, но прибавка не предвидится, кажется. А там Милый Анатолий, надо тебе выздороветь, напрячь все усилия Слушай, попробуй пить парное молоко. Как можно больше, от молока толстеют, тебе надо потолстеть, вернёмся в Россию, там тебя прочно поднимут на ноги, и тогда Анатолий, я откровенен. С тобой не надо держаться настороже, ты не болтун; помню, мы были в Питере квалифицированными конспираторами, ты был Мининым, так вот, милый Минин, какая работа ждёт нас, хочешь знать?
— Хочу.
— Партию объявили без нас. Мы были в тюрьме.
— Мы подготовили партию.
— Но мы были в тюрьмах и ссылках, когда в Минске был первый съезд. Партия не успела встать на ноги, как её стали губить, налетел ураган: аресты, аресты. С другой стороны разные немецкие бернштёйны и русские кусковы. Что делать нам? Бороться за возобновление партии, истинной, пролетарской. Вот что делать нам прежде всего. Мы объявили это вчера в нашем протесте. Анатолий, как нам дальше бороться?