Олег только вздохнул, но ничего говорить не стал. Он и сам сейчас пока ещё не сформулировал для себя своё отношение ко всему, что происходит вокруг, и как ему стоит действовать в тех или иных обстоятельствах.
Тогда, после попытки нападения на них людей графа ри, Плесса, он не столько не захотел терять времени, сколько посчитал бессмысленным мстить графу. Засада ведь ставилась не персонально на Олега, а если уж вразумлять, то учить надо всех владетелей в тех окрестностях. Олег не без основания полагал, что все они примерно такие же, как и граф ри, Плесс. И это не люди такие, а жизнь и обстоятельства такие. Он прекрасно знал, что во времена смут даже вчерашние весёлые и доброжелательные люди часто становились изуверами и убийцами. Если здесь и нужно наводить порядок, то начинать это надо в Фестале, и забота это не его, а короля Лекса. А графского сынка и его офицера Олег приказал отпустить, только, в назидание, перед этим хорошо выпороть. Мести и преследования с их стороны он не боялся, да те и сами сообразили, на магов какой силы и знаний они нарвались.
— Эй, — позвал он идущих с ними рабов, — ведите, где у вас тут рынок. Знаете?
Центральный городской рынок встретил их изумительным запахом свежей выпечки. Нет, свойственная этому средневековому миру вонь от сточных канав, навоза и потных тел тоже была, но к ней он уже привык и не замечал, а вот запах свежевыпеченных булочек почуял сразу. Сами наелись пирожками с ягодами и мёдом и накормили до отвала свою охрану и рабов. Олег иногда задумывался о том, что магия, видимо, всё же забирает каким-то образом и обычную энергию тела. Ничем иным он не мог себе объяснить, как с такой любовью ко всяким изделиям из сдобы и с таким количеством их поедания сестре удаётся сохранить модельную фигуру. Она ведь реально съела больше него раза в два, хоть он за сестрой и не считал, почти.
Затем прошли по рынку, набрав продуктов на несколько дней. Нагрузили рабов, словно ишаков, и отправили их в особняк, а сами ещё долго ходили по лавкам и магазинам, присматриваясь к ассортименту и ценам. Не без удовольствия встречал на прилавках и свою продукцию.
— Ты знаешь, Олег, я поняла, что мы слишком дёшево продаём наши товары, — заявила Уля. — Ты видел, за сколько тот прохвост продавал мыло, обычное, хозяйственное?
— А я думал, что такие вещи тебя совсем не интересуют. Вон, смотри, — показал он на прилавок, где среди разложенной всякой мелочёвки лежала стопка бумаги. — Эй, почём бумагу продаёшь?
— Лигр за сто листов. Если листами, то дороже — пять солигров лист, — равнодушно ответил тот, определив в них небогатых благородных, которым явно бумага не нужна, а прицениваются от скуки.