— Что за херня? — спросил Тим и заметил слезы, катившиеся по лицу Мартина.
— Она пошла в кино с Тайлером Ходжесом.
— О ком ты говоришь?..
— О Даниэлле.
— Мэдисон?
— Ага.
— Это с ней ты встречался? Мужик, она же еще в школе учится.
— Знаешь, что они с Тайлером делали после фильма?
— Марти…
— Он поехали в Рощу, припарковались, и когда я наткнулся на них, окна в машине были запотевшими.
— Слушай, ты можешь забрать пленку из автоотв…
— Они отследят звонок, — сказал Мартин. — Если вы наведете их на след.
— Мы не станем.
— Я вижу, как шестеренки крутятся в твоей голове, но я все обдумывал гораздо лучше тебя. Прокрутил все сценарии, и это…
— Прошу, Марти. Я никогда не смог бы тебя сдать.
Мартин, казалось, действительно обдумывает это. Он спросил:
— Где Лора?
— Наверху.
Мартин задрал голову и переложил из левой руки в правую ножик для снятия кожуры, позаимствованный с подставки для ножей.
— Хватит ебать мне мозги. Я только что поднимался туда.
— Тебе нужна помощь, Марти.
— Думаешь?
— Помнишь каникулы, которые мы провели в Миртл-Бич? Мне было двенадцать, тебе — четырнадцать. Мы прокатились на горках «Безумная мышь» восемь раз подряд.
— Чудесное было лето.
— Я твой брат, старик. Малыш Тимми. Взгляни на себя. И позволь мне помочь.
Произнося все это, Тим заметил: Мартин зашел настолько далеко, что даже надел черные защитные перчатки, и в этом поступке было нечто столь хладнокровное и продуманное, что впервые он испугался по-настоящему, ощутил острый пронизывающий холод, вспарывающий нутро, дыхание перехватило от прокатившейся по телу долгожданной волны адреналина, и внезапно до Тима дошло, что он просто стоит, привалившись к рабочему столу, и наблюдает, как Марти раза за разом втыкает изогнутый резак ему в живот — четыре, пять, шесть ударов — услышал, как стакан, выпав из руки, разбился о деревянный пол под ногами, а Мартин все колол и колол, и жидкое тепло распускалось в животе, и когда он потянулся рукой, чтобы прикоснуться к источнику чудовищной боли, Мартин схватил Тима за волосы и отогнул ему голову назад, и тот увидел потолок, услышал звонок телефона и почувствовал, как острие ножа вошло ему в шею, прямо под челюсть, различил ржавую вонь собственной крови на лезвии, а Мартин, перерезая глотку брату, произнес:
— Мне так жаль, Тимми. Все уже почти закончилось.
* * *
Сильный привкус металла возник во рту Лоры еще до того, как она увидела тень, выскочившую из-за угла гаража; сработал датчик движения, и прожекторы осветили Мартина, трусцой бежавшего к патрульной машине.
Она нырнула под сиденья и вжалась в пол, сердце колотилось под пижамной рубашкой.