- Иди к Маттиасу, то есть к папе, - поправилась Фрэнки, передавая Лео Маттиасу.
- Мама?
- Я иду следом, малыш, - пообещала она. И в этот момент окончательно поняла, что такова теперь ее судьба - идти следом и быть рядом. Маттиас не отпустит Лео. Если она хочет быть частью жизни сына, ей нужно стать частью жизни Маттиаса.
Собрав волю в кулак, Фрэнки вышла из лимузина, стараясь держать лицо. Сотни глаз уставились на нее.
Она натянуто улыбнулась, расправила плечи и вздрогнула от неожиданности, когда Маттиас обнял ее за талию и мягко произнес:
- Добро пожаловать домой, сокровище. - А затем наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
Это было уже слишком. Ее нервы и без того напряжены до предела, а тут еще его поцелуй, ставший пыткой и облегчением, агонией и экстазом одновременно.
Она непроизвольно приникла к нему, требуя большей близости. Это был быстрый поцелуй, целомудренный по сравнению с тем, как они целовались в прошлом, и все же этого было достаточно. Более чем достаточно, чтобы возродить былую страсть. Пламя, которое она надеялась погасить, вспыхнуло с новой силой. И на этот раз она не знала, как его потушить.
Черт бы его побрал.
Он поднял голову и насмешливо посмотрел на нее. Щеки Фрэнки зарделись от смущения.
- Зачем ты это сделал? - требовательно спросила она, поднося дрожащие пальцы к губам и чувствуя силу его страсти даже сейчас, через несколько секунд после поцелуя.
Он хрипло засмеялся, а у нее по спине побежали мурашки.
- Потому что ты нервничала, - тихо ответил он. - И я мог придумать только один способ успокоить тебя.
Ее задели его проницательность и та легкость, с которой он ее заводил.
- А что, если я не хочу, чтобы ты меня целовал? - прошептала она.
Маттиас цинично ухмыльнулся.
- А что тут смешного? - возмутилась она.
- Никогда не бросай вызов, если не хочешь проиграть.
- Что это значит?
- Это значит… - Он снова склонился к ее губам. Его намерение было очевидным, и все же она не отступила. - Что мне будет приятно заставить тебя проглотить эти слова. - И он снова прижался губами к ее губам, его поцелуй был полон страсти и сулил наслаждение. Она знала, что должна бороться с собой, но почему‑то не была уверена, что хочет этого…
- А это личные апартаменты, мадам. - Пожилой камердинер почтительно поклонился, пропуская Фрэнки вперед. У нее голова шла кругом, а она всего час как во дворце.
Усталость начала сказываться. Она не могла сосредоточиться. Во время полета, когда Лео спал, она не сомкнула глаз, одолеваемая тревожными мыслями о будущем. Сейчас она даже не могла подсчитать, который час в Нью‑Йорке. Ночь? Раннее утро?