В письмах отец ни словом не напомнил, какую и для чего он варит сталь, но всегда интересовался товарищами по экипажу, кто они и откуда. И Борис не жалел эпитетов для Михаила Реги, земляка. Рега, по мнению Бориса Костоглода, все знал и все умел, добросовестно учил заряжающего искусству вождения боевой машины. Правда, иногда Рега делал Борису обидные замечания: «Ну и дохлый ты. Сразу видно, что единственный в семье ребенок». Он делал намек на то, что Борис трудно привыкал к наваристому солдатскому борщу, к мясной перловой каше, к жидкому картофельному пюре с томатной подливой. Более или менее сносными были для него компот, чай с тремя кусочками сахара и белый хлеб — когда кусок, а когда и два, если дежурит на раздаче. Мать почти каждую неделю слала Борису посылки, да еще деньгами баловала — ее сын любил вечерами посидеть в солдатской чайной за бутылкой лимонада. И все равно Костоглод был худ — кожа да кости.
Насмешки товарищей, особенно Михаила Реги, заставили его написать матери ультимативное письмо, чтобы она больше посылок не присылала и его не позорила, а за деньгами он не стал являться. Мать была в отчаянии. Зато отец вскоре прислал Борису телеграмму. В ней было одно-единственное слово: «Правильно». Оставшись при солдатских харчах, Борис Костоглод, к удивлению Михаила Реги, начал быстро набирать вес. «Танкист без веса что дерево без корня — первый же ветер повалит», — изрекал Рега, рассматривая в бане фигуру молодого заряжающего.
Полгода спустя Борис ел жирный солдатский борщ, по примеру Михаила Реги вылавливая куски вареного сала и складывая их на хлеб, чтобы потом, присоленные, съесть перед компотом. И тем не менее Борису до смерти хотелось пирожного. Но он воспитывал характер: от вкусного категорически отказывался. И только во сне ел сдобные булочки, мороженое и пил ананасный сок. Рега едко подшучивал над заряжающим, но в обиду никому не давал. В полку задолго до прихода Коренюгина, наверное еще с войны, действовал неписаный закон: члены одного экипажа роднее родных братьев. Поэтому над Борисом подшучивали только в экипаже. И это позволял себе главным образом один Михаил Рега.
Ханс любил Бориса за настойчивость в воспитании характера: был мамин сынок — стал воином. И еще любил он его за то, что тот прочитал массу книг и умел рассказывать о путешествиях. Ханс мечтал после увольнения в запас поступить в Одесское мореходное училище и моряком торгового флота объехать весь мир. О своей мечте он рассказал Борису, и Борис специально для Ханса в полковой библиотеке брал книги. Книги они читали вместе. Хотя Борис был, пожалуй, с детства неравнодушен к химии. По химии, физике и математике он всегда получал отличные оценки и поступал в МГУ на химический факультет, но не прошел. Мечта отодвинулась на два года. Школьные товарищи советовали поехать в Якутск — там, говорят, всех принимают без конкурса. Но Борис сказал: так нечестно. Поэтому поступал сразу в МГУ. Преимущество оказалось за медалистами и за теми, кто отслужил в армии. После неудачи с поступлением Борис дал себе слово отслужить, как положено. И он служил, стараясь подражать Свиданину, Реге, Саагу. У них все получалось. А еще, даже во сне, он видел майора Коренюгина. Борис, конечно, понимал, что майор Коренюгин для него недосягаем. В глазах рядового Костоглода это был человек, за которым никто не замечал слабых сторон. В голосе железо, а в глазах такое внимание, что хочется все делать быстро и добротно.