Но «Загвоздик» ничего не сотворил и той относительной свободой в действиях, что предоставил ему не слишком дисциплинированный напарник, даже не попытался воспользоваться. Так потом Павел и доложил заместителю командира отряда по разведке.
— Видно, очень уж хитер этот бандюга, — заключил свой доклад Губарь. — Ничем себя не выдал. Даже меньше разговаривать стал, вся его бойкость пропала. Натянут пока он.
— А ты думал, что он уже с первого раза выкажет себя? Разве и он тебя не проверяет? Короче говоря, продолжай действовать как обусловлено. Главное, держись с ним естественно и во сне не забывай, что это твой жестокий враг, от которого можно ждать чего угодно.
Через неделю «Загвоздика» назначили на охрану лагеря в паре с «Совой», Иваном Рубцовым. Лишь на вторую неделю в старшие ему опять дали Губаря. Павел встретил его уже как человека свойского. Обрадовался, по плечу хлопнул. Ну а порядок службы в секрете установил прежний: один начеку, другой в дремоте. Попеременно. И так до прибытия смены.
А докладывать начальнику разведки Губарю опять было нечего.
— Может, следует придумать что-то другое? — предложил Павел. — Послать, скажем, «Загвоздика» в деревню вроде бы как на разведку.
— Рано еще. Он не поверит такому скорому доверию с нашей стороны. Это может даже насторожить его. Лучше продублируем еще раз, другой. Только попробуй ему дать еще больше простора. Предложи ему, скажем, подежурить за тебя…
И Павел придумал. «Простор» «Загвоздику» предоставил самый широкий. Только они снова залегли в секрет на всю ночь, как Губарь зашептал:
— Ты, Тереха, вижу я, свой парень, друга не выдашь. Потому прошу тебя — выручи!
— А чем?
— Давай-ка эту ночь пополам поделим. Двух часов-то мне не хватит. Я, понимаешь, хочу к одной девахе спикировать. Отсюда недалечко. Но пока дойду до хаты, пока обратно вернусь — не уложусь я… Так ведь и у нее побыть надо хоть сколь-нибудь. В общем, раньше двух не вернусь. Зато как вернусь — будешь дрыхнуть до утра? Лады?
— Лады-то лады, да только что я скажу, если проверка нагрянет?
— За это не ручаюсь. Нагрянуть могут. Такое бывало. Тогда трибунала не миновать… Рискну. Была не была. Главное, чтобы ты был человеком, никому не проболтайся. А то комиссар и без того ко мне цепляется. Говорит, боец ты храбрый, но дисциплину не уважаешь. А чего ее уважать-то? Я уж лучше себя буду уважать. Хоть и война, а годы свои молодые терять мне охоты нет.
Пообещав еще «Загвоздику» трофейный пистолет, Павел уговорил-таки его скоротать полночи в одиночестве. Неведомо было Терентию, что в этом же ельнике затаились партизаны. Они были начеку, от них не укрылось ни одно движение «Загвоздика».