– Ешьте, ешьте, а то что это за красота такая – одни кости и кожа, – говорил Гена, подкладывая нам оливье.
– Да вы, девчонки, не переживайте особо за финал, только скажите, мы вас первыми красавицами назначим. Кто у вас там рулит, телефончик дадите, всё решим. Чего девок голодом морят, фашисты натуральные, им же еще детей рожать, – поддержал его короткостриженый мужчина в спортивном костюме, сидящий напротив.
Я не успела дожевать бутерброд и на тарелке оставалось еще много чего вкусного, как раздался крик:
– Менты!
Все повскакивали со своих мест, мы с Иркой тоже, и, подгоняемые Геной, побежали по коридору к черному ходу. У дверей Гена остановился и, вытащив из-за пояса пистолет, прижался к стене.
– Тихо, сейчас посмотрю, и быстро выходим, – сказал он и приоткрыл дверь на улицу.
Я посмотрела на Иру, бледная и испуганная, она жалась к Гене, ее страх передался мне. Я почувствовала слабость в ногах, стали подгибаться коленки. Гена схватил меня за руку и потащил на улицу. Ресторан располагался на самом берегу Финского залива, ноги в туфлях на высоком каблуке погружались по щиколотку в песок, идти было почти невозможно. Ира была в балетках на босу ногу и помогала мне как-то ковылять. Гена шел к соснам, за которыми начиналось шоссе. Там стояло такси, словно поджидавшее нас.
– Слушай, тебе восемнадцать уже исполнилось? – обратился ко мне запыхавшийся Гена, заглядывая в глаза.
– Нет, – выдохнула я.
– Вот видишь, – как мне показалось, уже более спокойно сказал он. – Менты задержат, и проблемы у тебя будут, поэтому ты поезжай домой. Где ты живешь?
Я назвала свой адрес. Жила я в местечке Мурино под городом в частном доме вместе с бабушкой. Гена что-то сказал таксисту, запихнул меня на заднее сиденье и положил рядом тяжелый красный полиэтиленовый пакет с надписью MARLBORO.
– А что это? – удивилась я.
– Да это я родителям удобрение купил, сад у них большой, завтра встретимся, заберу. Мы с Иркой останемся, пацанов бросать неохота, а ты поезжай! – он захлопнул дверь, и машина тронулась, уже на ходу я стала что-то кричать Ирке, но та замахала на меня руками и улыбнулась. Такой приятной показалась дорога домой. Я задремала в машине, и мне снились бутерброды с икрой и жареная курица.
Утром бабуля разбудила меня ни свет ни заря, за окном только светать начало.
– Внуча, а что это за пакеты с белым порошком ты вчера принесла?
Сон был таким интересным, что я никак не хотела просыпаться.
– Это удобрение для сада, – сказала я и перевернулась на другой бок.
Какой прекрасный сад был у моей бабушки! Вдоль дорожки, ведущей к дому, росли розовые флоксы и красные георгины в два яруса. За ними на зеленой лужайке островками были высажены полевые цветы, в центре которых сидели дельфиниумы, голубыми стрелами пышных букетов устремившиеся в небо. Бабуля обожала свой сад и целые дни проводила среди цветов, бесконечно за ними ухаживая. Перестройка принесла стране разруху и обнищание, вслед за продуктами из магазинов исчезли и другие необходимые вещи. Удобрения не стали исключением. Поэтому, найдя их в коридоре брошенными в пакете у входа, она тут же ими воспользовалась. Когда я проснулась, сад был удобрен и на дне оставался последний запаянный в прозрачный полиэтилен пакет.