Преодолев лестничный пролет, Эстер раскрыла обшарпанную дверь и, впустив бульдога, тут же с дребезгом ее захлопнула.
– Это соседский пес. Надоел он мне страшно.
– Пес или сосед?
– Пес, дурачок, – ответила Эстер, и Дэнни почувствовал, с какой пронзительной нежностью она произнесла это “дурачок”.
При лучшем освещении он разглядел серо-желтые прогалины в густых копнах ее левантийских волос.
– Почти сразу после того, как ты уехал из Калифорнии, – сказала она и грустно улыбнулась.
Дэнни выглянул на улицу из круглого окна лестничной площадки, выглянул и вспомнил Сан-Францисскую бухту в тот сумеречный час, когда он впервые увидел ее с самолета. Упавшие на колени мосты. Мозаики огней на свинцовой воде.
Эстер училась тогда на магистерской программе в Стэнфорде, и Дэнни, не бывавший прежде в Калифорнии, прилетел к ней в гости. Газеты выворачивались наизнанку от перепалки Аниты Хилл с Клэренсом Томасом, выдвигавшимся в верховные судьи. По пути в Сан-Ансельмо – в гости к друзьям – Дэнни и Эстер увидели содеянное оклендским пожаром. Дымящиеся останки роскошных отелей, меловые облака, беглые антилопы из городского зоопарка, бесцельно бродящие по выжженным склонам шоссе и изуродованным площадкам для гольфа… Горящие эвкалиптовые деревья наполняли полуденный воздух своими тяжелыми эфирами. И только в Сан-Ансельмо они наконец ощутили близость пляжей, соль и йод Тихого океана. Они оба понимали, что расстаются, разбивают былое счастье, поэтому им нестерпимо хотелось воссоздать атмосферу новоанглийского лета их любви. У друзей Эстер был кондоминиум в двух шагах от Мэйн-стрит, рядом с русским рестораном “Тройка”, Б-г весть откуда взявшимся в этом калифорнийском городке. Они забросили вещи и отправились в японский сад с горячими купальнями. В купальне с ароматическими парами и нью-эйджевской обстановкой они любили друг друга под ясными осенними звездами тихоокеанского неба.
– Мой самый любимый вид, – правой рукой Эстер указала на круглое лестничное окно. На улице была беззвездная утробная тишина. – Я тебе говорила, что сестры приедут на ужин?
– Все четыре? – спросил Дэнни.
– Нет, только Пола и Вэнди с детьми. Да, еще Рик, новый ухажер Полы. Он с нами собирается на концерт.
Дэнни видел всё семейство Эстер лишь однажды, на барбекю в доме ее матери под Нью-Йорком. “Целый ашкеназский парад”, – подумал тогда Дэнни. А теперь, здороваясь с двумя сестрами Левинсон, он не мог удержаться от мысли, что через несколько лет у Эстер так же беспощадно поседеют волосы, как у Бэнди, щеки зардеются таким же безжалостно-карминовым румянцем, как у Полы, а про нос, бедра и грудь даже думать не приходится.