и
th.
– А я хорошо помню вашу статью 1991 года, – сказал Гомункулус, обращаясь к Дэнни. – Отменная работа. Очень, знаете, жаль, что вы…
– … очень любезны, – перебил его Дэнни. – Но я теперь работаю по другой линии, – сказал он несколько машинально, думая о том, как в свое время хотел узнать всё на свете о Шломо Сливке: имена всех женщин, с которыми поэт был знаком; его излюбленные афоризмы; какие он курил сигареты и как относился к джазу Дэнни страстно любил исследования, поиск. Но академические распри были ему противопоказаны.
– Как идет работа над собранием? – спросил он Гомункулуса скорее из вежливости.
– Я счастливейший человек во всей Вселенной! – заговорил Гомункулус речитативом. Глазами он стрелял то в сторону Эстер, то в сторону Дэнни, а улыбка его расползалась всё шире, обнажая зубы молочной белизны. – Я держал рукописи Шломо вот в этих руках. Вы, конечно же, знаете его потрясающие сонеты? Ради этого стоило жить! Но прошу простить меня, дела не ждут. Это мой долг перед покойным Шломо. До встречи, милая Эстер. Прощайте, господин Кантор.
Кузнечиком Гомункулус вскочил в седло и помчался прочь. Его малиновый плащ развевался на ветру.
– Он такой нелепый, – Эстер подняла левую бровь.
– А мне показалось, что он такой душка, – сказал Дэнни.
– У него на уме только Шломо Сливка.
– Ну не знаю, ведет он себя очень мило.
– Да уж, мило, как старая кобыла, – буркнула Эстер.
– Но ты ведь с ним встречалась, да? – Дэнни тут же пожалел, что спросил.
– Кто тебе сказал?
– Так, слышал от общих знакомых по университету.
– Я думала, ты завязал с общими знакомыми по университету.
– Вот видишь, значит, не завязал, – Дэнни улыбнулся и отвел взгляд. – Ладно тебе, Эстер, тут нечего стыдиться. – добавил Дэнни. – Он блестящий ученый.
– Но он – не ты, – сказала Эстер.
Они молча брели по главной аллее, потом свернули и углубились в ботанический сад.
– Этот черный дуб, к которому я тебя веду, он такой могучий, что раньше мне даже казалось, что вместо дриады в дупле живет мужская душа, – Дэнни попытался соорудить мифологическую шутку.
– То есть ты считаешь, что более мощные деревья – мужского пола? – впервые со времени его приезда в голосе Эстер прозвучало открытое противостояние.
– Я не хочу спорить о политике тела. Вот с этим я точно завязал. Я просто хочу показать тебе красивое дерево.
Дэнни смотрел по сторонам, но нигде не находил своего дуба.
– Ну и где же наш знаменитый могучий дуб? Где же он, Данчик-одуванчик?.. – пропела-проговорила Эстер.
– Какая-то фигня. Я, наверное, забыл место. Давно не был.