– Не пугайтесь, леди Анна, – чуть скривился лорд Влад, – я, отнюдь, не чудовище и никого не убивал. Хотя, попадись мне Клеймор без своей вечной свиты…
Взглянув на свои руки, мужчина отложил приборы и взялся за бокал.
– Вы устали, я сейчас распоряжусь, чтобы Вам постелили. Бежать не пытайтесь, ночью Смог выпускает собак.
– Смог? – девушке показалось, что она ослышалась.
– Мой слуга. Я привез его с Островов. Темная кожа так поразила местных, что его имя заменили прозвищем, – пожал плечами лорд и позвонил в колокольчик.
Тотчас открылась другая дверь, и в комнату вошел закутанный до подбородка человек. Анна решила было, что перед ней подросток, но седые кудри и темная морщинистая кожа говорили о другом.
– Смог, устрой леди в спальне, – распорядился Цереш, и прибавил несколько слов, на журчащем иноземном языке.
Слуга поклонился и вышел, а мужчина, глядя в огонь, замолчал. Казалось, он видит в тлеющем пламени что-то хорошее, и не слишком желает возвращаться в беспросветно-печальное настоящее. Анна молча пригубила вино, опасаясь нечаянным словом разгневать похитителя.
В тишине прошло несколько минут, потом лорд бросил на Анну нечитаемый непроницаемый взгляд и вдруг заговорил словно не с ней, а с камином:
– В Академии было трудно. В первый год трудно всем. Приходится привыкать к дисциплине, учить строение кораблей и орудий, торговые маршруты и традиции колоний. Мне было легко в первый год, я все это уже знал, часто помогая отцу в порту. Может, поэтому со мной мало кто дружил. Когда я вернулся после похищения Бринн, Клеймор обрушил на мой курс проверки. Преподавателям дали указание, кого нужно завалить на экзамене. Декану и ректору сулили невиданные взносы на развитие Академии, если меня отчислят. Несколько раз на практических занятиях случались разные происшествия, в результате которых я мог погибнуть, – Цереш странно усмехнулся и отхлебнул вина. – Я выжил. – внезапно жестко произнёс он, – и не позволю снова испортить мне жизнь!
Анна замерла, боясь пошевельнутся. Мужчина разговаривал с ней отстраненно. Наверное, он никогда не проговаривал свои беды – вот так, перед совершенно посторонним человеком. Родители сами горевали о потерянной приемной дочери, сокурсники по Академии были слишком молоды и заняты собой. Вероятно, во всем мире не нашлось человека способного просто выслушать его. Принять ту боль, что этот мужчина носит в себе столько лет…
Девушка напрягла свои невеликие силы (материализация волшебства всегда давалась ей плохо) и разглядела темное облако, окутывающее голову и сердце Цереша. Печаль. Смертная печаль. Как он еще жив с такой отчаянной тоской? Впрочем, ее попытка высветила не только темные чувства, но и мягкие бирюзовые искорки светлого волшебства. Мрачный лорд оказался весь увешан амулетами неизвестного Анне вида. Присмотревшись, она поняла, что это…пуговицы! Самые обычные, перламутровые пуговички на рубашке и камзоле, простенькие обсидиановые бусины, вшитые в кант камзола, украшающие завязки плаща и даже голенища его сапог. Магия чем-то напоминала ту, что была упакована в браслет графини Марч и, в то же время, немного другая, подобная материнским оберегам. Кто-то все же любит этого мужчину, любит настолько, что превращает пуговицы в амулеты, отгоняющие тоску.