…нам разум дал стальные руки-крылья…
Хотя на самом-то деле крылья не стальные, а чисто синтетические, конечно. И в одном из них имеется отверстие, немаленькая такая дырка, заклеенная какой-то легко тающей синтетической же дрянью.
Впрочем, возможно, что заклеено было в соответствии с античными рекомендациями и просто воском.
Все выше поднимается отбросивший всякую связь с людьми храбрый безумец.
Что храбрый, это уж все сразу поняли – и техники, и Гоша с Виктором, появившиеся в считаные минуты, потому что ситуация нештатная и ее разруливать надо. Вот он здесь стоит, Володичка Трофимер, а кто ж это тогда там, в светлом воздухе, летит к высотам духа и материи? И кто его прицепил, козлы? И как он там отцепился, уроды?
Но что действительно безумец, это потом точно узнали, когда опознали личность. Он и в диспансере на учете состоял, и в стационаре по хронике хотя бы раз в год, но лежал.
…все выше, и выше, и выше…
наших птиц,
и в каждом… дышит спокойствие наших…
Ухает сумасшедшей совой барабан, визжат злобные трубы, пропадают в музыке буйные слова, льется с неба закатный огонь, пылает желток небесного яйца, тает воск.
Его потом целую ночь искали, шеренгой ехали с фарами, и нашли в конце концов аж за пятнадцать километров от взлета. Менты, которые его собирали и в черный мешок застегивали, еле держались, а ведь менты.
Повезло Володичке Трофимеру, депутату и ресторатору. Старался кто-то, дырку проковыривал, заклеивал легко плавящимся материалом – и все зря.
Зато Гоше с Виктором не повезло, затаскали их следователи, и налоговики подключились, и какой-то авиакомитет свалился на голову – впору закрывать бизнес. А серьезные люди говорят просто: во-первых, все бабки верните, если с процентами считать, вы еще кредит возвращать и не начинали, во-вторых, раз вам ничего поручить нельзя, даже простой несчастный случай, с вас еще полтинник штрафа и валите вдаль, пока мы расценки не подняли. Короче, попали пацаны.
А оно снова там, вверху, бешеное, рыжее, и все злее раскаляется к закату.
Толкнуться, подпрыгнуть, поймать дуновение…
Тянет к себе беспощадное светило, втягивает в себя, или, может, само втягивается, входит в грудь, жжет слева.
…а вместо сердца пламенный…
стремим мы полет…
Прекрасен закат, полыхает небесное пламя, и тает воск. Не долетим.
Но лететь-то есть смысл только туда, вот в чем дело.