– Только ты, Абрам Петрович, чтоб без лишнего шума, – попросил собеседник. – И так уж я к тебе со всяким береженьем по ночам бегаю, как, прости Господи, девка к молодцу…
Данилка легонько сунул локтем взад, чтобы Семейка мотал на ус все сказанное. Товарищ его легонько похлопал по плечу – мотаю, мол, мотаю!
– Да ты не беспокойся, милостивец, – убедительно молвил кладознатец.
– Как не беспокоиться! Сегодня ж уговаривались!
– Не вышло вчера отправиться. А тот, кого я сегодня жду, что-то не приходит.
– А кого ждешь-то?
– С парнишкой молоденьким я уговорился, дитя еще, как раз тот человечек, которому клад откроется! Клад-то дурака любит! А этот, может статься, и на дурака заклят. Как умные взять пытались – не давался…
Данилка решительно не желал признавать в дураке себя, а приходилось – Семейка за спиной, сидя на корточках, как-то подозрительно заскрипел. Такой скрип в глотке бывает, когда смех стараются удержать и придушить…
– Так когда приходить-то?
– Следующей ночью наведайся. Не может быть, чтобы дурачок-то мой не пришел, я его крепенько зацепил. А коли что – я к тебе в храм загляну…
– Не надо во храм! И так уж обо мне всякое говорят! – воспротивился поп. – Уж лучше я сам тебя в этом же месте и в это же время навещу.
– И сам же потом жаловаться будешь, что почем зря я тебя по ночам гоняю! – возразил кладознатец. – С Божьей помощью, завтра уже будет ясно, когда едем клад брать…
Тут Семейка внезапно сжал Данилкину руку.
Если бы не товарищ, парень и не обратил бы внимания на хруст. А так – услышал, что кто-то крадется вдоль забора, так же, как и они, хоронясь за бурьяном. И крадется у них за спиной, не подозревая об их присутствии, а подбираясь к тому месту, где беседует Абрам Петрович с безымянным пока молодым попом.
Еще немного – и этот человек споткнулся бы о Семейку…
– Сколько ж можно по ночам к тебе шастать! – никак не мог утихомириться поп. – Я, кажется, тебя не подводил ни разу, платил честно – Господь свидетель! А коли ты цену завышал – так, опять же, по-доброму расходились!
– Да я ли для тебя не делаю всего, что только можно? – отвечал Абрам Петрович из-за забора. – Да я ли не беру грех на душу!..
– Какой еще грех?…
– А такой грех и беру, что неугодным Богу делом ради тебя занимаюсь!
– Ради меня ли?
Назревала ссора.
Тот, кто подкрадывался вдоль забора, пригибаясь, решительно выпрямился. Тут же вскочил Семейка и кинулся на него с криком:
– Имай вора!
Данилка развернулся чуть ли не в прыжке с коленок. И увидел, как отлетает невысокий, легонький Семейка от здоровенного мужичищи, ростом с колокольню и лохматого, как взъерошенный бурей стог соломы.