Третьяк, даже не спросив, куда это Данилку понесло спозаранку, удрал.
В поисках товарищей-скоморохов, которые могут что-то рассказать про Данилку, он отправился в «Ленивку», а от Неглинки до Волхонки – чесать и чесать.
– Тут из ваших один только Томила, – сказал ему целовальник, Левонтий Щербатый. – И убираться бы вам поскорее. Я уж слышал, как вас с белянинского двора спугнули.
– А Томила давно пришел?
– С самого утра сидит, пьет. Мне-то что… Пусть пьет! Вы-то как с ним, с обломом здоровым, разбираться станете?
Скоморохи встретились в полуподвальном помещении, где можно было без помех надраться в стельку. Целовальник принимал в залог все, кроме нательного креста, и не раз бывало, что питух уходил домой в чем мать родила, завернувшись в рогожку, но распевая при этом песни.
– Слышал, что она вздумала? – спросил Томила. – Мало нам было горя зимой! Опять ей воевать охота!
– С кем воевать-то? – уже предчувствуя неладное, спросил Третьяк.
– А Гвоздь на Москве объявился! Помнишь Гвоздя?
– Княжича Обнорского подручный, что ли? – Третьяк ушам не поверил, ведь Настасья хвалилась, что завалила мерзавца кистенем!
– Он самый. Конюшонок-то, Данилка-то, куманек-то, его признал. И Настасье сказал так: это твой недруг, ты с ним и справляйся, а с меня взятки гладки. Говорил я, что с этими государевыми конюхами связываться незачем. Пить будешь?
– С утра-то?
– А я напьюсь! – грозно сказал Томила. – Напьюсь, и никуда идти не придется. Лучше быть пьяну, да живу! А? Ловко я сказанул?
– Сам придумал? – с некоторой завистью осведомился Третьяк.
– А то! И коней я ей искать не стану! Какой я, к черту, конокрад? Ехал не конем, погонял не кнутом, жег не палку, угодил не в галку…
– Каких еще коней?
– А у нее спроси!
– Это чтобы за кладом с Коробом ехать, что ли? – догадался Третьяк.
– Какой он тебе Короб? Гвоздь и есть!
– Врешь!
– Вот те крест святой!
От такой новости Третьяк не удержался, взял чарку, стоявшую перед Томилой, где еще было с треть хлебного вина, и выдул.
– Как же ты его, брат, не признал? – спросил удивленный Томила.
– Да я ж его только однажды вроде видел, и то темень стояла. Когда княжича Обнорского выслеживали, Настасьица все больше девок подсылала.
– Он-то тебя тогда не приметил?
– Не приметил, поди… – без избыточной уверенности отвечал Третьяк. – Как же быть?
– Садись и пей! – посоветовал Томила. – Пьяного она тебя с собой не возьмет. А может, поглядит на нас с тобой да и одумается. Да и сама с горя напьется!
– Это ж сколько выпить надобно? – Третьяк возвел очи к низкому и закопченному потолку. – Мы с тем Гвоздем на завтра уговорились, так что же – сутки не просыхать?