* * *
По вечерней улице шагом ехал статный всадник на рыжем коне.
Всадник этот, в нарядном вишневого цвета кафтанце, в узорных зеленых сапогах, в шапке, украшенной блестящим запоном, был хмур и мрачен, как осенняя ноченька. Напрасно спешащие из церкви молодушки на него поглядывали и с таким зазывным смехом, что лишь деревянный болван устоял бы, перешептывались. Красавец думу думал.
Дума была мучительной – при всем своем остром разуме Богдан Желвак растерялся и ощутил себя в тупике.
Жил он в Коломенском не тужил, пока государь не велел свезти грамотку к Троице-Сергию. Это поручили Озорному, а он взял с собой Данилку, чтобы поучить его уму-разуму в дороге, а заодно проездить задурившего бахмата Голована. Вернулись оба мрачные – оказывается, на обратной дороге подняли в кустах мертвое тело давнего Тимофеева знакомца. Потом оба же отпросились на похороны – и пропали.
Когда в Коломенское прибыл Ваня Анофриев и доложил, что стряпчий конюх Тимошка Озорной и его подручный Данилка Менжиков на поминках отравились, животами маются, словно их холера проняла, и на два-три дня той холеры станет, Богдаш забеспокоился. Хотя бы потому, что знал: у Озорного брюхо луженое, любую тухлятину сожрет – и не поморщится. Он допросил Ваню, и тот, по-взрослому рассудительно, сказал, что про брюшную скорбь ему доложить велено, а ни про что иное – не велено.
И Богдаш понял, что Тимофей втравился в какое-то отчаянное дельце. И даже более того, сам он был тяжеловат на подьем, так что к тому дельцу наверняка приложил руку их общий воспитанник Данилка.
Если вспомнить, что три приятеля-конюха обратили на Данилку внимание лишь тогда, когда он помог разоблачить вожака разбойничьей шайки, княжича Обнорского, то нетрудно было догадаться – парень опять отыскал каких-то злодеев, если только не злодеи его отыскали.
Государь, убедившись, что Савва Обнорский и с сестрой своей сожительствовал, и из дворни своей шайку сколотил, промышляя на Стромынке и в прилегающих к ней лесах, розыск велел прекратить. Не хотел он позорить и в могилу сводить старого князя Обнорского. Разослал все семейство по дальним монастырям – грехи замаливать. Но к дворне это не относилось. Большую часть дворовых людей князя и княжича похватали – и им-то досталось все то, что причиталось родовитому преступнику.
Однако знал Богдан и то, что иные успели скрыться.
Вот почему и он, некоторое время помаявшись, отпросился у подьячего Бухвостова (три алтына как одна копеечка!), вот почему он поскакал в Москву, расспросил всех, кто оставался на Аргамачьих конюшнях. И обнаружилось, что Данилка с Семейкой носились по каким-то странным делам, да и Тимофея, проспавшегося после похорон, за собой в конце концов потащили.