– Я те покажу – спасите! – Еретик отступил к воротам, где для него была оставлена щель, как раз такая, чтобы, не обдирая боков, попасть на двор.
– Артемушка! – донеслось. – Артемушка!.. Погибаю!..
И тут Стенька не выдержал.
Вид он имел самый что ни на есть посторонний. Шел по делу земский ярыжка, остановился поглазеть на странное зрелище… Потому еретик и не заподозрил беды, когда земский ярыжка вдруг подошел и, не говоря худого слова, взял его сзади одной рукой за пояс, другой – за шиворот, да и рванул, да и отправил в полет – носом в дорожную пыль!
Боярские холопы, что стояли за воротами наготове, этого полета не видели – Стенька нацелил еретика в сторону. Но его крик, больше смахивавший на звериный рев, они услышали. Ворота приоткрылись чуть побольше…
– Беги, Федорка! Беги, дура! – заорал Стенька, вовремя вспомнив имя Артемкиной жены.
При этом он скользнул правой рукой по своему бедру до голенища, выхватил засапожник и встал, готовый подхватить на острие всякого, кто сунется.
На весь этот шум отец Геннадий обернулся, покинул свой пост во главе шествия и быстро зашагал к воротам.
– Прокляну! – выкрикал он. – К причастию пятнадцать лет не допущу! Ни венчать, ни крестить в вашем дворе не стану! Ни отпевать! И всем попам закажу!
– Спаси, батюшка! – Артемкина жена, проскочив мимо ошалевшей дворни, бросилась к отцу Геннадию и повисла у него на плече. Он обхватил бабу левой рукой, словно ожидая – а не выскочит ли кто отнимать.
Еретик, уже стоя на коленях, неистово ругался.
Он рад был бы наброситься на Стеньку, но у того в руке был нож, и этот кривой нож земский ярыжка держал так, как держат люди опытные, острием вверх, лезвием от себя. И, опять же, все видел отец Геннадий, а его слово в обители, да и не только в ней, много значило.
– Беги, догоняй, – негромко велел бабе иеромонах.
И оттолкнул несильно. Она закивала и поспешила следом за носилками.
– А ты – сюда, – так же несуетливо приказал отец Геннадий Стеньке. Тот, отступая от еретика то боком, то задом, держа при этом перед собой засапожник, подошел к иеромонаху.
– Убирайся прочь! – это уже относилось к еретику. – Чтоб я тебя тут более не видел!
После чего отец Геннадий повернулся и спокойно пошел к обители. Там уже отворяли ворота, чтобы принять носилки с умирающим.
Стенька постоял еще несколько, зная по опыту, что очень часто уходящий получает из-за угла камень в спину, а то и в голову. Камня на боярском дворе, видать, не сыскалось… Тогда он побежал следом за иеромонахом и нагнал его возле самой обители.
– Нельзя тебе туда, – говорил отец Геннадий Федоре. – Не праздник сегодня, а ты не богомолица, что пришла к образам приложиться. Не те у нас уставы.